Изменить размер шрифта - +

Минут через двадцать протяжно тоскливые звуки возвестили нам, что он уже на галере, что его уже накрепко приковали к ней, и он держит в руке тяжелое весло, называемое смычком.

Зяма не стал гением. Его убили.

Его убили немцы, когда захватили наш город, убили его и тысячи других — белорусов, русских и евреев.

И когда после войны я приехал в город своего детства и пришел к дому, где когда-то жил, и был послеобеденный час, мне было странно стоять на тротуаре под бывшими Зямиными окнами и слушать тишину. Тишина была глубокая и непонятная. И только в ушах моих все еще тосковал, грустил и радовался могучий и нежимый звук — голос его виолончели.

Быстрый переход