«1. Я не думаю, что нужно приглашать поляков, но я сообщу вам об этом в течение ближайших двух суток.

2. Я бы глубоко задумался, прежде чем сообщать миру о том, что мы объявляем войну за Польшу и что польская нация достойна иметь лучшую территорию, тем более что мы никогда не брали на себя обязательств защищать существующие польские границы и что жизни 20–30 миллионов русских дают право на гарантированную безопасность западных границ Польши.

3. Более того, без русских армий Польша была бы уничтожена или низведена до рабского положения, а сама польская нация стерта с лица земли. Но доблестные русские армии освобождают Польшу и никакие другие силы в мире не смогли бы этого сделать. Сейчас Польше отводится положение великой независимой нации в сердце Европы, с прекрасным морским побережьем и лучшей территорией, чем та, которую она имела прежде. И если она не примет этого, Британия снимает с себя все свои обязательства и пусть поляки сами договариваются с Советами.

4. Я не думаю, что мы можем давать хоть какие-то авансы на дальнейшую помощь или признание до тех пор, пока они не выразят своей искренней поддержки решения, к которому мы пришли вместе с нашим советским союзником. Они должны быть очень глупы, воображая, что мы собираемся начать новую войну с Россией ради польского восточного фронта. Нации, которые оказались не в состоянии защитить себя, должны принимать к руководству указания тех, кто их спас и кто предоставляет им перспективу истинной свободы и независимости».

Вот это выделенное мною черчиллевское «глупы», видимо, как-то отложилось в менталитете западного человека, иначе как понять, что в американских бытовых анекдотах поляк — это обязательно кретин?

Но вернемся к записке. Черчилль очень не любит СССР. До его фултонской речи, где он объявит крестовый поход против коммунизма и «холодную войну», остается почти три года. Но сегодня на фронтах и морях гибнут британские солдаты, моряки, летчики. За их жизнь Черчилль несет ответственность, и это чувствуется. Советские солдаты сейчас убивают немецких и этим не дают немцам убить британских. Боль за жизнь своих солдат не дает Черчиллю ни словом, ни жестом подорвать союз с ненавистными ему Советами.

Он обманывает Сталина, сберегая англичан. Он обещает второй фронт в 1942 году, затем в 1943, но немцы все еще сильны, и он не рискует жизнью английских солдат. У Сталина меньше возможностей сберечь жизни советских солдат, но и он не упускает шанс, если он предоставляется. К примеру, в середине декабря 1944 года немцы ударили по союзникам в Арденнах и к 24 декабря продвинулись на 90 км, в начале января Черчилль стал зондировать почву: нельзя ли наступлением с востока помочь Эйзенхауэру на западе? У Сталина наступление было готово и должно было начаться 8 января. Но он ответил Черчиллю, что это наступление готовится на 20, но если союзникам надо, то Сталин (хотя это и тяжело) перенесет его на 12 января. К этому сроку союзники уже и сами в основном справились с немцами, облегчив этим положение советских войск и сократив им потери.

Можно говорить, что и то нечестно, и это нечестно, но никто не скажет, что в основе этой нечестности не лежало стремление обоих государственных деятелей уменьшить потери своих армий, потери своих стран.

А поляки? Чтобы усилить свои позиции и претензии на власть в освобожденной Польше, эмигрантское правительство дает команду Армии Крайовой поднять восстание в Варшаве 1 августа 1944 года. К этому моменту в своем наступлении советские войска уже 40 дней вели бои, прошли с ними от 600 до 700 км, и в районе Варшавы были контратакованы крупными силами немцев. Польское правительство даже не предупредило Москву, а ведь надо было согласовать свои действия с ней. Зная, что в Варшаве бои, обессиленные советские войска напрягли последние силы и заняли на правом берегу Вислы Прагу — пригород Варшавы, части Войска Польского даже зацепились за левый берег, но Армия Крайова не оказала им помощь, и немцы сбросили эти части в Вислу.