Кстати, из области чёрного юмора «польской стороны». Упомянутый судмедэксперт Водзиньский о времени смерти польских офицеров в своём отчёте сказать ничего не может: «Точное установление времени пребывания трупов в земле только на основании степени гнилостного распада было невозможно». Невозможно, и всё тут, бессильна польская наука в экспертизе польских трупов. Но как только речь заходит о трупах советских людей, то тут проблем нет: «На основе гнилостного распада трупов в отдельных могилах с русскими время пребывания их в земле следовало определить в границах от пяти до пятнадцати лет» — без тени смущения вещал в 1947 году в Лондоне ассистент Краковского университета.

В любом случае бригада Геббельса тоже подтверждает, что могил было очень много — больше, чем немцы позволили вскрыть. Но были ли там трупы только русских, как твердит «польская сторона»? Ведь она нас уже убедила, что немцы пригласили поляков в Катынь для того, чтобы грязь с документов палочками соскребать, и показывали им только то, что хотели показать, да и что тут недоговаривать — только то, что скаржиньские и водзиньские хотели увидеть.

Число останков, эксгумированных в присутствии поляков (4 151), практически совпадает с тем числом вынутых немцами для обыска на поверхность трупов, что видел Меньшагин (5-5,5 тысяч). Немцы не дали полякам раскапывать могилы, которые они не проверили на «вещи, — как инструктировал и Геббельс, — которые не соответствуют нашей линии».

Ну и как бригада Геббельса объясняет, почему в начале июня 1943 года немцы прекратили раскопки, хотя им очень хотелось показать, что под Катынью лежит 12 тысяч поляков? Первая версия — они боялись эпидемий! Это звучит издевательски, так как непосредственно с трупами работали советские военнопленные и смоленские крестьяне. Понимая, что это малоубедительно, подручные Геббельса дают и другую версию прекращения эксгумации: «Причины этого были различными — жара, затопление ям водой, угроза эпидемии, опасение, что из-за близости фронта начнётся советское наступление, недовольство немцев в связи с тем, что не подтвердились цифры 12 тысяч жертв, упоминавшиеся в официальном немецком сообщении», — пишет Мадайчик. Смотрите, какая замечательная логика: немцы недовольны, что поляки хотят записать только ту цифру останков, что они видели, и поэтому не дают им выкапывать остальных, чтобы свою цифру подтвердить! Но вы видите ещё один мотив — наступление русских. А Парсаданова пугает немцев ещё больше: «…Немцы опасались советского наступления, ведь фронт уже проходил в 30-40 км от Смоленска».

Но реальные немцы были менее пугливые, чем их хотят показать. В начале лета 1943 года у них и в мыслях не было отступать где-либо на советском фронте. Они собирались нанести удар под Курском, разгромить советские войска, нанеся им невосполнимый урон, и если и не взять Москву, то, по крайней мере, принудить СССР к прекращению военных действий. Своё летнее наступление они начали только через месяц после того, как выгнали поляков с Катынского леса. После этого советские войска перемалывали немецкие на своей глубоко эшелонированной и укреплённой обороне. И только выбив под Курском у немцев людей, танки и самолёты, советские войска перешли в наступление.

В районе Смоленска советский фронт в самом близком северо-восточном направлении находился в 70 км, на остальных направлениях в 100-150 км.