Из Кутаиси Дюма поплыл в Поти. Сейчас пойма Риони резко изменилась: ликвидировали заболоченные места, а вместе с ними ушли малярия и другие заразные болезни.

…Мимоходом Дюма говорит о Верхней Сванетии — Северо-Западной части Грузии, что у самого южного склона Главного Кавказского хребта. Есть еще и Нижняя Сванетия — та, что лежит в бассейне реки Цхенис-Цкали, где горы пониже.

Сваны — особая ветвь грузин. Живут они высоко в горах, у них своя неповторимая культура и обычаи. Гордый и мужественный народ, сваны создали фольклор, отражающий их обособленную от мира жизнь.

Писатель упоминает убийство одним сванским князем губернатора Кутаиси. На самом деле это все было — не придумано.

Генерал-лейтенант князь Александр Иванович Гагарин (1801–1857) с февраля 1857 года генерал-губернатор Кутаиси, 22 октября 1857 г. смертельно ранен князем Константином Дадешкелиани и 27 октября скончался.

Связи Гагарина с Кавказом начались не с 1857 года. Еще в 1845 г., будучи адъютантом М. С. Воронцова, он переехал из Одессы в Тифлис. Участвовал в горской войне, был дербентским градоначальником и долгое время военным губернатором Кутаиси. Большой любитель садоводства, Гагарин разбил в Кутаиси многочисленные сады. Он построил здесь здание гимназии, два моста через Рио ни. Ему обязан широкой популярностью виноград «изабелла».

Второй женой князя Гагарина была Анастасия Давидовна Орбелиани (первой — вдова декабриста Мария Андреевна Поджио). Потомства он не оставил. Анастасия Орбелиани (Тасо) была родной сестрой жены А. И. Барятинского. Добрая память о Гагарине хранится по сей день.

Его убийца был расстрелян.

Через некоторое время вдова Дадешкелиани обратилась к А. И. Барятинскому с просьбой позволить ей похоронить прах мужа на его родине. А. И. Барятинский выделил вдове шесть тысяч рублей, прах князя Дадешкелиани был при стечении народа торжественно перенесен в родное имение. Убил он Гагарина не из личных соображений, а в знак протеста против лишения Сванетии независимости.

Дюма объехал не весь Кавказ. Поэтому о каких-то районах он пишет подробно, а о каких-то вскользь, либо совсем умалчивает. Да и как мог путешественник изучить всю страну, если он не знал ее языков?

Из Поти Дюма отплыл во Францию. Вспоминал ли он потом Кавказ? Как сложилась жизнь горийца Василия, приглянувшегося писателю? Куда подевалась кавказская коллекция Дюма?

Знал ли писатель, что уже в 1861 году в Тифлисе вышел перевод его книги? Догадывался ли, что теперь он навсегда породнился с Кавказом, что на Кавказе его книги будут читаться с особым интересом?

Звездной тбилисской ночью заканчиваю этот очерк. Позади многочисленные поездки по следам Дюма. Судьба свела меня с множеством людей, которые имели какое-то отношение к подготовке этой книги: музейные работники, переводчики, сотрудники архивов, библиотек, краеведы, литераторы, шоферы, летчики и т. д. Встречались люди, которые на первых порах и не имели к этой книге никакого касательства, но и они загорались идеей быть чем-то ей полезными. Среди них не было ни одного, кто был бы мне неприятен.

За это большое спасибо Дюма, спасибо Дюма, что он помог ближе узнать Кавказ мне и, надеюсь, многим читателям тоже.

Благодарю всех, кто помогал в работе: и москвичей, и дагестанцев, и жителей Азербайджана и Грузии — словом, всех-всех.

«Дюма никогда не отличался точностью, однако его рассказы по возвращении из России превзошли приключения Монте-Кристо. Хорошо выдумывать тому, кто прибыл издалека. Впрочем, какое это имеет значение? Слушатели были зачарованы. Он так увлекательно рассказывал, с таким пылом и такой убежденностью, что все верили, и прежде других — сам рассказчик», — подытоживает Андре Моруа главу о поездке Дюма в Россию.