— Она не хочет… — начал Константин и снова осекся.

Да, сегодня явно не его день. Что ни скажет — все неудачно.

— Меня мало волнуют ее желания, — с легкой иронией сказала Зоя. — Мои занимают меня гораздо больше. А я хочу развода. Не волнуйся, тебя этот процесс не разорит. Надеюсь, мы договоримся спокойно, как цивилизованные люди.

Развод? Она хочет развод? С ума сошла, что ли? Или она думает, что будет продолжать вести прежнюю жизнь, только станет абсолютно свободной? Фитнесы-митнесы, бутики-шмутики, загородный особняк, драгоценности… Прямо счас! Да он ее просто выгонит с одним чемоданом и… Стоп, а Алина? Дочку-то куда? Вот чертова баба! И как спокойно она об этом рассуждает. С адвокатом, что ли, успела поговорить?

— Нет, я еще не связывалась с адвокатом, — словно прочитала его мысли Зоя. — Адвокат — это раздел имущества, все нажитое супругами и прочая белиберда. Я знаю, что формально имею право на половину, но дело в том, что мне это не нужно. Я не хочу жить в этом особняке и подыхать от безделья, пока тебя нет, а Алина в школе или у бабушки. Мне не нужны дорогие тряпки и побрякушки. И сумасшедшие деньги мне тоже ни к чему. Прикинь, сколько ты можешь давать в месяц на содержание дочери, на том и порешим.

— А где ты будешь жить? — обалдело спросил Константин.

— Я думаю, тебя не разорит, если ты купишь нам с Алиной «двушку» в городе. Элитный дом мне не нужен, что-нибудь обычное, поближе к моим родителям. Если захочешь оставить мне машину, буду признательна, нет — перебьюсь.

Константин молчал, глядя в огонь. Помимо его воли, он думал не столько о морально-этическом аспекте развода, сколько о Зоиных условиях. Умна, ничего не скажешь. Упрись она, начни требовать, как это чаще всего бывает, половину, неизвестно, что бы из всего этого вышло. Впрочем, что значит — «упрись она»? Это ведь не он выступил инициатором развода. Вот если бы он, а она запротестовала… Что ж, в их среде нравы простые, и она это знает. Поэтому сама хочет уйти и требования выдвигает более чем пристойные: никто не осудит, что супругу с ребенком на улицу выставил без копейки денег, никто не станет злорадствовать, что «дороже свободы ничего нет, и Задонский за свою заплатил по-максимуму».

«Двушка» в городе? Вполне реально. Не в спальном, конечно, районе, а в каком-нибудь тихом переулке в центре. Тачку он ей, конечно, оставит, нечего жмотничать. Ну, и дочке… Тысячу в месяц Алине, пятьсот — Зое. Хочет жить скромно, пусть живет.

— Я свяжусь с адвокатом, — сказал он, наконец. — Полторы тысячи в месяц тебя устроят? Школу Алины, конечно, буду оплачивать я.

— Полторы тысячи меня устроят, — сухо отозвалась Зоя, — а школу оплачивать вряд ли придется. Будет ходить в обычную, рядом с домом. Я ее буду и отводить, и забирать, нет нужды возить ребенка с охранником через весь город. Да и зачем нам охранник? Бывшие жены никому не интересны, уж поверь мне.

— Значит, мы почти обо всем договорились. Поезжай завтра к риэлтеру, выбери квартиру, которая тебя устроит, я заранее согласен и на любой ремонт. Можешь забрать то, что понадобится из мебели отсюда или составить список и отослать моей секретарше. Квартиру получишь уже обставленную, машина останется у тебя. Учти: ты сама выбрала такой вариант и сама требуешь развода.