– Эй, притормози. – Зейн потянулся через стол и накрыл мою руку ладонью. Я вгляделась в его лицо, и сердце снова защемило. Теперь каждый раз, глядя на него, я видела темные круги под глазами, его тусклую ауру. Я не могла не замечать этого. – Я понимаю, кругом творится настоящее безумие, но тебе пришлось через многое пройти. Нам нужно поговорить об этом.

Мне этого совсем не хотелось, потому что я знала, что могу не совладать с собой.

Но Зейн, казалось, думал о другом.

– Ты знаешь, как это тяжело для меня – сидеть рядом, не имея возможности обнять тебя? Просто чтобы убедиться, что ты действительно жива? – спросил он, и у меня перехватило дыхание от искренности его слов. – В том, что случилось, нет твоей вины. Я хочу, чтобы ты это знала. Мой клан – наш клан — и мой отец не смели так поступать с тобой.

Я уронила взгляд на его руку, что держала мою ладонь сейчас и на протяжении стольких лет. Я закрыла глаза и увидела Зейна на полу моей спальни, бледного и неподвижного. Вспомнила, как смотрел на меня Эббот – Страж, воспитавший меня, – когда нашел сына. Смотрел так, будто я чудовище, которое он помог взрастить. Грудь сдавило, когда в памяти всплыло, как я в панике пыталась взлететь, как отчаянно пыталась сбежать и чем все это закончилось.

Провал обернулся моим заточением в клетку, где меня, накачанную какими-то снадобьями, оставили в темноте, и я уже не чаяла снова увидеть дневной свет. Я до сих пор ощущала затхлый запах подземелья, чувствовала тяжесть железных оков, в которых меня держали, когда доставили на секретный заброшенный склад.

– Лейла?

Я содрогнулась, напоминая себе, что клетки больше нет. Я открыла глаза и прогнала прочь мрачные мысли.

– Спасибо тебе за эти слова. Ты прав. То, что со мной сделали, несправедливо. Я понимаю, во мне увидели источник всех бед, обрушившихся на клан – черт возьми, я и сама думала, что от меня исходит угроза, – но они зашли слишком далеко.

Я удивлялась самой себе. Я всегда защищала Эббота, но не могла оправдать то, что он и его клан пытались сделать со мной. Эббот вынес мне приговор, но я все же выжила, хотя нанесенный мне удар был смертельным. И после этого во мне многое изменилось, изменились и представления о том, кто я на самом деле. Все сомнения рассеялись.

– Они выступили как присяжные, которым подсунули липовые косвенные доказательства, а потом стали и судьями, и палачами. Я могла умереть. Я бы умерла, если бы не Дез. Я еще не спросила тебя, что стало с ним и Николаем?

Дез и Николай здорово рисковали, когда сообщили Роту о том, что происходит. Если бы они этого не сделали, я бы сейчас здесь не сидела.

Зейн опустил ресницы, и его лицо исказила мука.

– Сначала ходили разговоры об их изгнании, – признался он, и я судорожно вздохнула. Изгнание означало исключение из клана, что считалось страшным наказанием даже для одинокого Стража, но у Деза была семья – супруга и двое маленьких детей. – Но, как только мы поняли, что это Петр сеет хаос в доме, Эббот прозрел. Теперь Николаю и Дезу ничего не угрожает.

После всего, что сегодня произошло, я все позабыла: Зейн рассказал мне о том, что камера видеонаблюдения смогла зафиксировать призрак Петра. Меня накрыло волной облегчения. Я… я убила молодого Стража, защищаясь, когда он напал на меня, выполняя приказ своего отца. Ильи. Как выяснилось, моего настоящего отца, и это означало, что Петр, худшее из зол, приходился мне сводным братом. От этой мысли меня до сих пор мутило.