– Но когда он успел научиться?

– Понятия не имею. Может быть, у мальчиков это врожденное – по крайней мере, у некоторых? На моей памяти Гарион был единственным, кто пытался утонуть.

– Я почти уже научился тогда плавать, тетушка Пол, – возмутился Гарион, – и все пошло бы на лад, если бы меня не занесло под корягу. Я больно стукнулся головой...

Сенедра в ужасе воззрилась на мужа, потом мешком осела на пол и разрыдалась.

Тут возвратился Дарник, таща Гэрана за воротник, словно щенка за шкирку. С малыша ручьем стекала вода, но он выглядел совершенно счастливым.

– Вывозился, как поросенок, Пол, – улыбнулся кузнец. – Эрионд вечно ходил мокрый, но таким грязным я его никогда не видел.

– Вынеси его вон, Сенедра, – велела королеве Польгара. – Посмотри только, грязь капает прямо на вымытый пол! Гарион, в чулане ванночка – принеси-ка, и побыстрее! Поставь во дворе и налей воды. – Она улыбнулась Сенедре. – Его так или иначе следовало выкупать. По мальчикам почему-то вечно ванна плачет. Гарион – тот умудрялся извозиться, кажется, даже во сне.

А вечером Гарион подсел к Бельгарату, развалившемуся на крылечке.

– Ты чем-то озабочен, дедушка. Что стряслось?

– Ничего. Просто размышляю, как обустроиться, ведь Поледра теперь переедет ко мне, в башню...

– Ну и что?

– Придется нам лет с десяток погонять там пыль, а еще повесить на окна занавесочки. Некоторые в толк не возьмут, как вообще можно смотреть в окна без этих идиотских тряпочек...

– Ну, может, она не будет слишком уж усердствовать... На Периворе она как-то сказала, что волки далеко не так чистоплотны, как птички, например.

– Она наврала, Гарион. Поверь, она наврала!

А через пару дней пожаловали первые гости. Невзирая на летнюю жару, Ярблек по-прежнему щеголял в потрепанной меховой куртке, лохматой шапке, а лицо его хранило выражение безутешного горя. Велла, гибкая и чувственная надракийская плясунья, облачена была в свой умопомрачительный облегающий костюм из черной блестящей кожи.

– Что ты надумал, Ярблек? – спросил Бельгарат.

– Это не я надумал, Бельгарат. Она настояла...

– Ну ладно, – повелительно прервала его Велла. – У меня вовсе не так много времени. Давайте-ка поторопимся. Попросите всех во двор – мне необходимы свидетели.

– Свидетели чего, Велла? – спросила Сенедра у черноволосой красавицы.

– Ярблек намерен меня продать.

– Велла! – Сенедра задохнулась от ярости. – Это отвратительно!

В ответ Велла дружески посоветовала королеве «начхать» на условности, употребив несколько более крепкое словцо. Потом танцовщица огляделась.

– Ну что, все ли в сборе?

– Да, все, – отвечал сбитый с толку Бельгарат.

– Вот и прекрасно.

Она гибко соскользнула с седла и по-турецки уселась на траву.

– Тогда перейдем к делу. Ты, Бельдин – или Фельдегаст, или как там тебя, – некоторое время назад, в Маллорее, сказал, что хочешь меня купить. Ты говорил серьезно?

Бельдин моргнул.

– Н-ну... вроде того, – пробормотал он.

– Да или нет, Бельдин? – прищурилась Велла.

– Ну... оно конечно... да. Ты девка собой видная, а бранишься – заслушаться можно...

– Хорошо. Что ты даешь за меня?

Бельдин закашлялся и покраснел до ушей.

– Не тяни кота за хвост, Бельдин! Мы не можем ковыряться до вечера.