— Отлично, тогда я остаюсь, — радостно объявил стажер и плюхнул на пол весьма увесистый кофр, прикрыв его поношенной шляпой.

Поджав красивые красные губы, Жюльетта переводила золотистые глаза с одной фигуры на другую, во ничего не отражалось на ее бледном лице, снова превратившемся в бестрепетную маску.

— Так, значит, представление окончено? — осведомилась она и плавно приблизившись к Командору, произнесла тихим, предназначенным только для его ушей голосом:

— Я признаюсь, я исполнена изумления, братец. Ты все-таки силен. И теперь я вовсе не удивляюсь, что за все время, прошедшее с нашего детства, ты нажил себе огромное количество врагов, притом весьма влиятельных.

— Один из них, конечно, председатель адского Парламента со всей хвостатой сворой? — язвительно осведомился у нее Сан-Мазарин, — недурных, однако, он воспитал ораторов! — Но не обращая внимания на явный подвох в его высказывании, Жюльетта возвестила своим обольстительным голосом сирены:

— Что ж, если меня просят уйти, то я уйду. На время. Но весьма недолгое, смею заверить всех.

— А мадам де Бодрикур, она поет или в драматическом искусстве выступает? — спросил у Лизы шепотом Петя Сверчков, с восхищением следя взглядом за француженкой. От неожиданности Лиза не нашлась, что ответить. Однако шепот Сверчкова долетел и до Командора.

— Мадам де Бодрикур особенна сильна в трагедии, — объяснил он, скрывая улыбку, — в классической и по библейским мотивам.

— Восстание ангелов?! Битва Архангела Михаила?! — воскликнул стажер. — Неужели?!

— Еще как, — все также едва заметно улыбаясь, продолжал Командор Сан-Мазарин. — Восстание ангелов и в особенности их падение, это, просто конек мадам де Бодрикур. Накал страстей, богоборческие речи, прекрасное знание первоисточников, великолепные позы, приближающиеся к оригиналу — в таких ролях мадам не знает себе равных.

— О, Вы похоже, льстите мне, месье, — заслышав слова Командора, Жюльетта изогнула и слегка приподняла черные атласные брови, всем видом изображая удивление на ангельском лице. Потом одарив Петю Сверчкова загадочной, манящей улыбкой, обнажившей ее прекрасные белоснежные зубы, она подхватила ворох юбок, подбитых алым шелком, и удалилась, величественно неся себя и ступая королевской поступью.

Длинный черный плащ скользнул за ней, но на самом пороге комнаты застыл, концы его приподнялись и скрутились в клубок черного змеиного тела, блиставшего чешуей. Послышалось резкое шипение — матушка Сергия вздрогнула и прижалась спиной к стене. Конец образовавшегося тела приподнялся, раздулся капюшоном и несколько мгновений покачивался. В нем уже явственно начали просматриваться разверстые челюсти с клыками, но Командор вытянул руку и сняв с руки перстень с желтым трехгранным алмазом, направил мерцающий свет камня на извивающееся чудовище. Змеиное тело сразу же обратилось в то, чем и было изначально, в кусок драгоценного материала и с тихим шелестом исчезло за дверью. Матушка Сергия с трудом перевела дух.

Казалось, только Петя Сверчков, ослепленный Жюльеттой, вовсе не заметил опасности. Он походил на загипнотизированную птицу, которая при приближении ядовитой кобры не пытается улететь, а тихонько и смиренно сидит на ветке и поджидает своей участи.

— Какая красавица, — тихо проговорил стажер, все еще не отрывая взгляда от того места, где только что стояла Жюльетта, — я бы с удовольствием поприсутствовал на ее спектакле…

— Ну, кое-что из трюков мадам Вы только что видели, Свечков, — довольно резко и громко проговорил Командор и звук его голоса вернул отрешенного Петю к реальности: — да и впредь, я полагаю, такая возможность представится Вам неоднократно, коли уж Вы прибыли к нам на стажировку.