Он берет лицо призрака, которое удивительно легко отделяется от тела и похоже на театральную маску, только волосы слегка шевелятся, точно они живые и их ворошит ветер, который, конечно же, никогда сюда не залетит. Потом слегка наклонившись вперед Командор переносит маску обеими руками и аккуратно накладывает ее на обкусанное лицо мертвеца, осторожно перемещает, пока глазницы не совпадут с остекленевшими глазами покойника, нос — с его носом, а рот-с его ртом. Наконец, с величайшей осторожностью подсовывает руку под голову трупа и приподняв ее, соединяет на затылке края маски так, чтобы не было складок. Из потайного кармана на своем камзоле он достает небольшую золоченую гребенку и расчесывает ею волосы маски, уже матовые, лишенные блеска и жизни, которая необратимо ушла из них.

Софья как завороженная следит за каждым движением Командора — они исполнены точности и необыкновенно легки. Даже не взглянув на Софью, он проделывает тот же ритуал с оставшимся безголовым телом призрака. Несколько завершающих усилий, и вот, белая пелена падает — перед Софьей на столе лежит молодой князь Арсений Прозоровский в охотничьем костюме, в том самом, в котором он и выезжал из усадьбы в роковое для себя утро. Похоже, что он вовсе не умер-просто глубоко спит и даже видит приятный сон. Небольшая складка на красивом лице его создает впечатление, что покойник улыбается.

Ослепительно белый свет, озарявший горницу начинает понемногу меркнуть.

— Ты можешь открыть окно и дверь, — говорит Софье невозмутимый Командор де Сан-Мазарин, — ему ничего не сделается. Он останется в прежнем виде. Только надо снова закрыть его епанчей, чтобы не пугать охотников…

— Но…но… — Софья хотела спросить, как же все так получилось, только и сама понимала, что вряд ли Командор ответит ей на такой вопрос, потому она спросила иначе: — а когда мы привезем его в усадьбу, он будет выглядеть, как и теперь?

— Да, конечно, — ответил Командор, снова одевая на плечи бархатный черный плащ: — он будет выглядеть так сорок дней, и еще сорок после того. Потом, когда его похоронят, он со временем примет в земле прежний вид, но тогда этого уже никто не увидит…

Белый свет гаснет, в темноте все еще мерцают таинственные зеленые огоньки, напоминая Софье хитрые кошачьи глаза ночью на кладбище. Кажется, что все вокруг умерло, и сама она даже не дышит, не может пошевелиться…В гробовой тишине все погружается в сон без сновидений, каким спят мертвые. Почти насильно заставляя себя переставлять ноги, Софья движется к двери, нащупывает и отдергивает засов, потом распахивает ее — яркий солнечный свет проливается на нее, возвращая к жизни. Сверкающие лучи золотят всю округу. И погружаясь в их ласковое, животворящее тепло, она уже не может сдержать слез, она плачет… Командор молча подходит к ней сзади и обняв за плечи, прижимает к себе.

Глава 9

СВИДАНИЕ С БЛЕДНОЛИЦЫМ

Поднявшись до света, еще до петухов, княгиня Елена Михайловна Прозоровская задумала месить ботвинную кашу. Чувствовала она себя сносно, и хотя французский доктор Поль де Мотивье все ж советовал ей полежать денек-другой в постели — не утерпела, соскучилась без домашней работы. К тому же как полежишь: почитать Евангелие не с кем, уехала по обительским делам в Белозерск закадычная подруга княгини матушка Сергия. Роман французский… Опять же! Если и прочтешь, да обсудить не с кем, умчалась аж в Петербург далекий воспитательница Лизонькина мадам де Бодрикур — далее премилого пуделька своего захватила.