Вечный враг, караулящий у изголовья той самой постели, на которой прежде спала она сама, а теперь по злому случаю все досталось княжне Лизе. Свирепый враг, желающий взломать заслоны в крепость сердца, где хранятся доверие, надежда и любовь. Однажды проклятые легионы уже испортили ее собственную жизнь.

Казалось, что лихорадка мучившая незадолго до того Лизу, теперь передалась матушке Сергии. Ее сотрясала дрожь, ее мысли блуждали, и она никак не могла совладать с собой. Демон сделал свое дело, он довел ее до грани безумия. Стискивая руками листок бумаги, на котором были написаны магические знаки, она старалась передать ему свое возбуждение, но не помогало. Ее обуревал страх, почти не ведомый прежде. Она боялась посмотреть на Лизу. Ведь из всех нынешних откровений демона, только немногие на самом деле представали ложью. Она действительно не была настоящей монахиней, она лишь приняла на себе личину, как Жюльетта приняла на себя личину французской гувернантки. Она действительно очень дорожила Командором и боготворила его. Как же теперь ей признаться во всем Лизе. Ведь в отличие от Жюльетты она не может не осознавать, какую боль принесет той разочарование в своей наставнице. Однако Лиза сама пришла ей на помощь. Без слов она молча обняла Сергию, прижавшись лицом к ее плечу.

— Даже если Вы и в самом деле не монахиня, — прошептала она, немного погодя. — Вы все равно не такая, как она. Настоятель Кириллова монастыря говорил моей матушке, когда навещал ее в болезни, что нет демонов, которых невозможно победить, нельзя только уступать им ни шага, нельзя проявлять слабость. Пусть Вы не монахиня, тетушка, я даже рада, что это окажется так, — продолжала она поспешно, — и вы вполне достойны, чтобы Вас любил тот месье Мазарин. Не сомневайтесь, меня нисколько не обижает, что Вы что-то скрывали от меня. Я понимаю, что для того, чтобы побеждать таких демонов как Жюльетта, нельзя действовать открыто и наивно…

— Милая моя, — Сергия обернулась к ней и обняв девушку, с нежностью смотрела в ее побледневшее, осунувшееся личико, — в том, что сегодня сказала нам обоим Жюльетта, не все правда, но и не все неправда, вот так. Если такое бывает… Я не монахиня Прилуцкого монастыря, точнее, я не такая монахиня, как все остальные там, но так же как и они я принесла обет и свято чту его. Да, я преклоняюсь перед Командором, но я не предала Василия, я не забыла его и сохранила верность своему чувству, хотя Жюльетта и права, мне трудно было устоять в этом. Командор Мазарин никогда не был моим любовником, те душевные путы, которые оплели нас, они горячи, но не плотски…

— Вы не должны оправдываться передо мной, матушка, — остановила ее Лиза, — в том нет никакой нужды. Я по-прежнему люблю Вас и верю Вам. Я никогда не знала Командора Мазарина, но даже Жюльетта признает, что он достойный человек. Я только очень хочу, чтобы она навсегда покинула нас, чтобы мы снова жили мирно и счастливо, и все были здоровы…

— Я тоже очень хочу этого, Лизонька, — согласилась с ней Сергия. Она с усилием выходила из болезненного оцепенения, но простые слова молодой княжны, казалось, разорвали кольцо мглы, свитое вокруг нее коварством демона, яд испарялся и стало ощутимо легче дышать.

— А еще наша бабушка Пелагея говорит, — продолжала, развеселившись Лиза, — что ее сынку Яшке только подай дьявола, и он собьет его с ног одним ударом левой руки, таков силач… Так что нам не нужно бояться!

— Бояться не нужно, это верно, — слабо улыбнулась на ее веселье Сергия, — но и излишне расслаблять свое внимание тоже нельзя.