Матери лет тридцать пять. И еще можно представить себе, какой она была прежде. Только для того, чтобы это представить, надо сделать большое усилие: лицо опухло, на щеках сизый румянец, глаза воспалены.
У Корешкова высокие залысины. Он очень худ, глаза маленькие, бегают, и руки нервно теребят бахрому скатерти. Светловолосая девочка, лет восьми, с голубыми капроновыми лентами в косичках, сидит за столом и ест, не обращая на нас никакого внимания. Старшие настороженно молчат. Поздоровавшись, Зинаида Петровна обращается к Корешкову:
— Ну что, по-прежнему пьянствуете?
— С чего вы это взяли?
— Наденька, а ты что скажешь?
Надя, намазывая хлеб маслом, спокойно отвечает:
— Пьет, чего там. Вчера пьяный пришел.
— Видите, ребенок не даст соврать. Объясните, почему вы пьете?
— А как же мне не пить, когда она (он кивает на жену) гуляет с мужиками и сама пьяная является?
— Почему вы приводите мужчин? Как вам не стыдно? — не теряя присутствия духа, спрашивает Зинаида; Петровна.
— Врет, никого я не вожу. А он меня третьего дня ошпарил кипятком.
— Врешь, я нечаянно плеснул!
— Нет, нарочно!
— Наденька? — произносит Зинаида Петровна.
Надя, спокойно наливая в чай молоко:
— Чего там, конечно, нарочно. Взял да и плеснул.
— Вот видите, что ребенок говорит! — с укором восклицает Зинаида Петровна. — И на какие только деньги вы пьете?
Корешков угрюмо:
— На свои.
Наденька, наливая чай в блюдце, на этот раз откликается по собственному почину:
— Какие там свои. Дружка встретит, дружок его и угостит. Чего там…
— Скажите, — спрашивает Зинаида Петровна Корешкову, — а вы по-прежнему обвешиваете покупателей?
— И совсем я не обвешиваю. Это я в том магазине обвешивала, а здесь фрукты-овощи, чего тут обвешивать.
— А домой фрукты таскаете?
— Не таскаю.
Зинаида Петровна поворачивается к девочке:
— Наденька?
Наденька не отвечает. Тянет чай с блюдца и молчит.
Да, конечно, можно кончить три педагогических института, одолеть аспирантуру, защитить диссертацию «Семья и школа» или, к примеру, «Ученический коллектив» и все-таки, оказавшись с глазу на глаз с детьми, в один прекрасный день обнаружить, что ты не знаешь ничего и что всю науку о детях надо одолевать заново. Тут не выручат ни полученное на студенческой скамье «отлично» по педагогике, ни горы прочитанных специальных книг.
Сорок человек, которые сидят перед тобой в классе, потребуют такой находчивости и такого прозрения, каким может научить только опыт. У опыта нет общей школы, своих учеников он учит порознь, его ничем не заменишь — все так. И конечно, никакой курс педагогики не даст точных формул, но он должен учить думать. Наверное, это очень трудно. Но без умения думать будет то надругательство над педагогикой, при котором я присутствовала, навестив с Зинаидой Петровной семью Корешковых.
Давайте откроем наугад учебник по педагогике для педагогических институтов. Перед нами раздел: «Индивидуальный подход к учащимся в условиях коллективной работы учителя с классом». Читаем: «Осуществление индивидуального подхода к учащимся необходимо в целях успешного обучения и содействия развитию положительных задатков каждого школьника в процессе воспитания класса как учебного коллектива…
…Зная особенности того или иного учащегося и опираясь на его положительные свойства, педагог пользуется различными способами и приемами воздействия для успешного обучения и оптимального продвижения школьников в их развитии». |