– Нет, – покачал он головой.

– Тогда не буду отнимать ваше время. Желаю вам удачно провести здесь время.

Лучше продуктивно, подумал он. А вслух сказал:

– Спасибо за экскурсию, Людмила. Было чертовски приятно узнать столько нового. Мы ещё увидимся этим летом, я думаю.

– О, несомненно, вы что-нибудь сломаете здесь. Тогда я и приеду.

Они вместе посмеялись над тем, что звучало как шутка, но не было шуткой, затем он проводил её до двери, бесконечно зевая. В обеих спальнях стояли шикарные двуспальные кровати. И с одной из них ему вскоре предстояло свидание.

Они пожелали друг другу удачи, и он закрыл дверь. Потом долго наблюдал в боковое окно, как она удаляется, разбрасывая при ходьбе золотистый песок.

Холодильник и в самом деле был заполнен разнообразными упаковками со свежим сыром, молоком, мясом, а также овощами, фруктами и хлебом. На одной из полок лежало несколько бутылок светлого пива. Он не раздумывая сделал себе бутерброд и открыл бутылку пива. Вкус того и другого показался ему изумительным. Ему понадобится вся сила воли, чтобы не пристраститься в отпуске к еде и алкоголю.

Он собирался немного вздремнуть и со свежими силами взяться за работу. Невозможно сочинить качественный текст, когда голова занята мыслями о сладком сне на мягкой подушке. И как только импровизированный завтрак был съеден, он рухнул на кровать и через несколько мгновений заснул.

2

С момента, когда Андрей и Людмила появились на площади перед кемпингом и до момента, пока они не скрылись за оградой, сквозь грязные стёкла обветшалого микроавтобуса за ними следили две пары хищных глаз.

– Какая красотка, – присвистнул первый. Его звали Счастливчик. Своё настоящее имя он старался не вспоминать. Оно принесло ему только горе. – В моём вкусе.

Он щурился и жадно смотрел в бинокль. Его левую бровь рассекал глубокий шрам – память былых сражений – нависающий в опасной близости от глаза. Таких шрамов на молодом теле скопилось не меньше десятка. За право на жизнь Счастливчику не раз приходилось в буквальном смысле бороться.

Второй поморщился и демонстративно выпустил бинокль из рук. На загорелой шее вздулись вены. За излишнюю сутулость сокамерники прозвали его Горбун. Поначалу он сопротивлялся, лез в драку каждый раз, как слышал непотребное прозвище, но со временем привык – особенно когда стал проигрывать одну схватку за другой – и теперь отзывался только на это прозвище.

– Она же старая, – каждое слово он выплёвывал из беззубого рта с брезгливостью.

– Ей не больше пятидесяти. Твоя ровесница, между прочим. Ещё пригодна к использованию, – Счастливчик усмехнулся, обнажив ещё крепкие, но насквозь жёлтые от плохой пищи и дешёвого табака зубы. – А ты, я смотрю, зажрался, ваше высочество.

Горбун пропустил последнюю, явно издевательскую фразу напарника мимо ушей.

– В матери она тебе точно годится. Ты лучше не обсуждай со мной свои фантазии. И так живот сводит от той отравы, что приходится здесь жрать.

Питаться действительно приходилось, чем попало. За неделю наблюдений был съеден стратегический мировой запас печёной фасоли в томатном соусе. Живот пучило уже от одного вида банок с этой отравой.

– Хмырь так пялился в нашу сторону, что моя рука сама потянулась к ружью, – признался Счастливчик, когда незваные гости исчезли из поля зрения. В качестве подтверждения озвученного намерения он погладил лежащее на полу оружие – старое курковое ружьё с двумя стволами шестнадцатого калибра.

От него пахло немытым телом и табаком. Только он этого не чувствовал и с особым чувством грыз грязные ногти. За свои неполные двадцать два года ему часто приходилось висеть на волоске от смерти.