— А как они… Что у них было?

Вот тут Ксения замялась. Деликатно ли это? Насколько Лидуша готова принять, то есть простить страстную любовь своего благоверного к другой женщине, пусть даже та была до нее? Ревность бывает разной. Некоторые и к любовницам не ревнуют, а есть такие, которые даже мысли мужа стараются прочитать и проконтролировать.

— Ты не бойся, — сказала Лидуша. — Ее же больше нет.

— А если бы Женя не умерла? И если бы ты узнала о том, что они с Генкой встречались?

— Не знаю. На Женю я очень обиделась.

— Ну вот представь себе: ты замужем за Генкой, у вас все хорошо, как раньше, и вдруг Женя Князева рассказывает тебе, как твой муж был ее любовником, как она его бросила, а он долго еще напрашивался вернуться?

— Он ее так любил?!

— Просто Генка очень привязчивый. Он откликается на всех, кто к нему хорошо относится.

— Я знаю, — упавшим голосом сказала Лидуша.

— Ас Женей они были больше друзья, чем… Тебе водички еще, да?.. Генка легкий человек. И ему очень нравилась легкая жизнь. Но это все было несерьезно.

— А ты? Ты все это видела, да?

— Нет, Генка был у Жени до меня. До моего мужа.

— Как это?!

— Потом мой муж ушел к ней, — как-то очень легко сказала Ксения. Рядом с Лидушей ей было даже приятно в этом признаться. В самом деле — какая чепуха…

— Ты его отдала?!

— Знаешь, мой бывший — не Генка, — слегка обиделась Ксения. — А я не такая, как ты. Я не стала показывать им всем, как мне плохо.

— Но если мне действительно плохо!

— Надо уметь переживать трагедии. Не загоняй его в угол.

Лидуша испуганно зажала рот рукой:

— Боюсь, что я уже…

30: 0

— Расскажи-ка мне, что там у вас с Женей случилось? — сказала Ксения, зачем-то налив в стакан воды и себе. Потом догадалась спросить: — Может, сока?

— Нет, ты сначала расскажи, — словно не услышала вопроса Лидуша. — Ой, что это мы? Знаешь, после Женьки я даже боюсь иметь близких подруг.

— И я. Она тебя сильно обидела, да?

— Мы даже не ссорились. Просто перестали разговаривать. Она и не спросила, почему я этого не делаю, ты же знаешь — Женя никогда не шла на сближение первой. А я… Ну не могла я смотреть, как она себя ведет, и все! Казалось, что именно мне легко быть вечно вторым номером. Мне и было легко. Женя талантливее. Она и ростом выше, и мощнее, и… Словом, все, чего мне природа не дала, у нее было. И я думала, что тренер прав, когда работает преимущественно с ней. И плелась в хвосте, покорно уступая дорогу. Но вдруг она проиграла один турнир, другой. И никто не мог понять, почему? А я-то как раз поняла: ей никогда ничего не выиграть. И звездой не быть. И я стала работать. Работала, работала, работала… А она смеялась. Ты даже не понимаешь, что это такое! Один жизнь кладет, чтоб научиться десятой доле того, что другому просто дано от природы. И совершенно непонятно — почему не мне? Ведь если бы я была такая, как Женька, я бы… ну все выиграла, понимаешь? А она так небрежно обращалась со своим талантом! Я ее понимаю: родители богатые, все есть, а главное, себя, любимую, жалко. Спорт — это каторжный труд. Она умела все, кроме одного — трудиться. Эти бесконечные нарушения спортивного режима, эти мальчики. Вот куда она себя расходовала. И если бы я узнала, что Генка был одним из них…

— Разве ты их вместе не встречала?

— Знаешь, к тому времени я уже бросила большой теннис. У меня был шанс. Как у каждого вечно второго номера.