— И поэтому к вам примчался по первому зову?

— У Генки проблемы. Его жена разбила чужую машину. Страшно дорогую, между прочим. И надо много денег, чтобы ее выкупить. А она беременна.

— Кто? Машина? — не понял сначала следователь. Но потом все же сообразил: — Так, значит, у нашего молодого человека серьезные материальные проблемы? Это мотив, а?

— Какой еще мотив?

— А вы никак не сообразите, зачем надо было убивать Попова?

— Ну, из ревности.

— К кому? К покойнице? Дело-то получается дурное. Ладно, варите ваш кофе. Только покрепче.

Уже на кухне у Ксении началась истерика. После ступора и механических действий, которых требовала ситуация, начинается реакция на стресс. Ксения не хотела, чтобы ее кто-то успокаивал, словно маленькую девочку, и она плакала тихо и одна, пока сбежавший кофе не испачкал кипенно белую плиту. Лишь когда, вытирая ее, Ксения обожгла руку, она немного пришла в себя. В кухню сунулся Генка:

— Чем это здесь так воняет? Крысу поджариваешь?

— Кофе сбежал, — всхлипнула Ксения. — Сбежал кофе.

— Чума на мою рыжую голову! Ну зачем, зачем, скажи на милость, ты мне позвонила?!

— Потому что никакой другой телефон не отвечал.

И тут Ксения наконец сообразила, что это может значить только одно: ни у кого из тех, кому она звонила сегодня вечером, нет внятного алиби. Они могли, конечно, находиться где угодно, только дома их не было. Ни Германа, ни ее бывшего, ни… А Звягину она не звонила.

Странно, но, отпив глоток крепкого кофе, следователь сказал те же слова, что недавно Генка:

— По крайней мере, одним меньше.

Только он имел в виду совсем другое. И Ксения его прекрасно поняла. Тяжелое это дело: ловить умного преступника. Да и дурака тоже. Слишком много бывает в жизни совпадений и разного рода случайностей. Ксения вдруг вспомнила, как Генка сказал недавно: «За Лидушу я и убить могу». И вслух спросила:

— Интересно, а за меня можно убить?

Следователь взглянул на нее с интересом:

— Версия имеет право на существование. Кстати, а бывшему своему мужу не звонили? Или сразу другу? Ведь это вы его вызвали звонком, а, Черри? Ну, Ксения Максимовна, Ксения Максимовна, пошутил я. Юмор приговоренного к пожизненному заключению. В моем случае к очередному «висяку». Ах ты, жизнь!

Он с горечью вспомнил рыдающую жену в пустой двухкомнатной квартире и недосмотренный футбольный матч.

Потом отставил в сторону чашку:

— Ну-с, давайте с вами поговорим, молодые люди. Вы, Геннадий Рюмин, давно здесь, у подъезда стоите?

— Недавно.

— А кто об этом знает?

— Моя жена.

— Она тоже там, у подъезда?

— Нет, она дома. Но помнит, во сколько я ушел.

— Эх, молодежь! Да кто ж в наше время верит женам?

— Любимым женам надо верить, — вмешалась Ксения.

— А вы все людей любовью мерите? — усмехнулся следователь. — Вам сам Бог велел, Ксения Максимовна. И покойнице Евгении Князевой тоже. Много намерили?

— Но я на самом деле думала, что это Попов ее убил!

— Может быть, вы не так уж и не правы, — грустно сказал следователь. — Странное это дело. Главное, непонятно, что из чего вытекает: первое из второго или второе из первого. Убийство Попова из убийства Князевой или наоборот.

— Не понимаю, — удивленно посмотрела на него Ксения. А Генка вдруг спросил:

— Можно мне домой?

— Можно. Скажите только, зачем вы ходили на последний матч Евгении Князевой?

— Смотреть, — отчеканил Генка.