|
Вот этот сектор его деятельности как раз и был засекречен – крошечные, в ладонь длиной, предметики, которые от нажатия кнопки разворачивались над головой в надежный и эстетичный щит от экологически нечистых дождей. Купить эту продукцию можно было только по пропускам в партийных распределителях или за валюту, в широкую же продажу продукт не поступал, чтобы народ не разбаловался. Дело в том, что в ФРГ некоторые круги полагали, что их зонтики могут существенно повлиять на идеологический климат СССР, ну и вот соответствующие органы приняли соответствующие меры по предотвращению. В нынешнее время завод был, конечно, приватизирован, и зонтики хлынули на рынок. Их оказалось так много, что вскоре из-за постоянного недостатка нала они превратились в своего рода валюту Каспо-Балтийской Стрёмы. Ими нередко расплачивались на базарах. Кура, например, стоила три с половиной зонтика, связка лука – полтора. Таким образом, наш народ оказался не глупее фээргэшного. Вот и все, что мы хотели сказать по поводу зонтиков.
Путешественники вынули охламона из-под бузины. Крутили его и так и сяк – он не отбрасывал тени, словно Вергилий. Вдруг проснулся, и сразу тень выросла аж через дорогу до самого магазина. Дохнуло густым алкогольным опытом. – Ты местный? – спросил его Мстислав. – Нгкмдк, – утвердительно ответил охламон. – Comment vous appelez vous, monsieur? – поинтересовался Герасим. – Телескопов мое фамилие, – нгкмдкнул охламон. – Точнее – через черточку, Телескопов-Незаконный. Следующий вопрос был задан уже на «вы»: – К литературному герою имеете отношение? – Прямое, – ответил человек. – Папашей мне приходится. Я тут на месте действия инструктором числился, а сейчас вот приватизировал это м.д. и стал владельцем. Покататься не желаете? Зонтиков купите? Путешественники вернулись к непринужденной манере: – Ладно, лох, берем твои зонтики, только если ты с нами на пристань поедешь. Дважды просить себя сын исторического персонажа не заставил и немедленно забрался в «Ниву». Там он тут же обнаружил непочатую бутылку «Столицы». «Угощаете, милостивые государи?» И, не дожидаясь ответа, отвинтил. – Что-то в нем есть от папаши, – сказал Герасим, пока тот булькал. – Но вот интересно, что в нем от мамаши? Мстислав внимательно наблюдал Т.-Незаконного в зеркальце заднего вида. – Скажи, друг, ты такого Налима знаешь? Телескопов-Н., уже захорошев, пребывал в размягченном счастливом состоянии. Он, видно, с трудом верил своей удаче. Вот так лежишь весь день под вонючим кустом по месту приватизации, без надежд, без оптимизма, и вдруг тебя два симпатичных бандита вытаскивают наружу, сажают на мягкое, вливают крепкое, обещают денег; значит, можно и под кустом дождаться справедливости. В ответ икнул: – Нгкмдк, да кто ж его не знает, он же ж из нашенских, из Окоемовых! Гусенеанец! – Герка, слышишь, как он говорит, – гусенеанец! – Это по-римски, – пояснил Владимир. Да-да, конечно, он был Владимир, Владимир Владимирович. – Опознаешь Налима? – спросил Мстислав. Получив в ответ еще одну утвердительную полуотрыжку, они приблизились к пристани. К этому времени уже начал расцветать над просторами Стрёмы медлительный северный закат. «Михаил Шолохов» приближался к перекошенному и частично в мелководье затонувшему дебаркадеру. Теплоход этот своими гладкими боками мало напоминал знаменитого плагиатора советской литературы. Закат изящно, если не декадентно, отсвечивал в стеклах верхней палубы. – Да вон как раз Налим и стоит наверху вместе с дамочкой, – показал В. |
