— Неплохой сегодня день. — Бантинг поднялся на холм и остановился в ярде от того места, где сидели Вильям и Кэти.

Прошло несколько секунд, прежде чем старик ответил.

— Неплохой, — сказал он, не поднимая глаз.

Кэти с любопытством покосилась на Бантинга, о котором она так много слышала, но которого видела впервые. Она заметила, что его одежда разительно отличается от тряпья, в которое одевались жители шахтерского поселка. Бантинг был одет в добротный элегантный костюм, в отличие от шахтеров, он носил пиджак и галстук. Своим внешним видом этот человек напоминал Кэти хозяина и его сыновей, но отличался от них манерой говорить. Голос Бантинга был груб и звучал резко.

Какое-то особое чутье подсказало Кэти, что этот человек одинок, и странное чувство жалости внезапно овладело ею. Она знала, что, жалея Бантинга, она в некотором смысле совершает предательство по отношению к людям ее среды, знала, что таких, как Бантинг, жалеть нельзя, однако ничего не могла с собой поделать. Да, этот человек противен ей, но, тем не менее, он одинок, а одинокие люди всегда вызывали у нее жалость.

Бантинг смотрел на Кэти неподвижным, ничего не выражающим взглядом. Но, когда Вильям поднял голову и встал, он резко развернулся и, не сказав ни слова, зашагал прочь.

Вильям дождался, пока Бантинг отошел на безопасное расстояние, прежде чем заговорить.

— Подожди несколько минут, не уходи прямо сейчас, — сказал он вполголоса. — Ты ведь не хочешь столкнуться с ним на дороге?

Нет, конечно, она не хотела сталкиваться с этим человеком. То, как Бантинг посмотрел на нее, напугало Кэти, хоть она и не смогла бы объяснить почему. Может, его взгляд и был рассчитан на то, чтобы отпугивать людей, как женщин, так и мужчин. Наверное, это было его средством защиты — ведь Бантинг хоть и крепко сбит, но роста небольшого и особой физической силой не отличался.

— А вот теперь, ты можешь идти, — сказал Вильям через пару минут, когда Бантинг скрылся из вида.

— Да, дедушка.

Кэти встала и стряхнула с юбки стебельки травы. Подойдя к деду, она обняла его одной рукой за шею, а другую засунула ему в карман, опуская туда монетки. Когда он начал протестовать, она уже бежала вниз по склону.

— До свидания, дедушка! — крикнула она, оборачиваясь на ходу.

И старику ничего не оставалось, как крикнуть в ответ:

— До свидания, моя крошка!

На дороге Кэти несколько раз останавливалась и, обернувшись, махала рукой деду, оставшемуся на вершине холма, пока не добежала до поворота. У поворота она обернулась в последний раз, но уже не смогла его увидеть. После поворота она пошла шагом, с удовольствием перебирая в памяти подробности чудесного дня, проведенного дома с родными.

Она была так счастлива, что ей хотелось петь, смеяться. Неожиданно для себя самой она вдруг закружилась на месте; пыль вздымалась облаком из-под ее башмаков, а юбка развевалась колоколом вокруг ее ног. Потом она долго бежала и смеялась безо всякой причины, юная, беспечная и невероятно счастливая. Жизнь прекрасна и удивительна! Во вторник будет бал… Мысль об этом волнующем событии вызвала в ней новый прилив радости. Может, ей даже удастся взглянуть на танцующие пары. В прошлый раз, когда хозяева устраивали бал, миссис Дэвис позволила ей и Дотти посмотреть на танцующих через приоткрытую дверь зала, но тогда она ничего толком не увидела, только иногда мелькал перед глазами кринолин.