— Я что-то не улавливаю нюанс.

— А он очевиден, сэр! — Уолш поднялся. — Я принес вам не агентурный план вербовки крупного советского военачальника или физика-ядерщика, а стратегический расклад на ближайшие годы. Реализация этого плана — гарантия мирового порядка, обеспечение относительной стабильности, без которой человечество просто не в состоянии нормально функционировать, а также надежда, что когда-нибудь наступит день и все ядерные ракеты с обеих сторон будут сняты с боевого дежурства. Кто-то из старых стратегов говорил, что войны начинаются именно тогда, когда из рук вон плохо работала разведка. У нас с вами, сэр, есть внуки…

— Уолш, вы, часом, не собираетесь баллотироваться в Конгресс от штата Вирджиния?

— Чтобы убедить вас, сэр, я готов даже на такое безумие, — улыбнулся начальник оперативного управления ЦРУ.

— Как Андропов узнает обо всем? Чем мы должны пожертвовать? Во что этот план вообще нам обойдется?

— Это уже тактические детали операции, сэр, которые полностью отработаны. Но давайте вначале закончим со стратегией.

— Вы же понимаете, Уолш, что все это мне нужно объяснить президенту?

— Я даже знаю, когда вы это сделаете.

— Когда же?

— Сейчас, — Уолш кивнул на отдельно стоящий красный телефон прямой связи с президентом США.

— Он в Кемп-Дэвиде, Уолш! — в голосе директора звучала укоризна. — Президент США должен хоть изредка отдыхать в кругу семьи.

— Вы только представьте себе, сэр, насколько сложнее была бы ваша задача, если бы президент отдыхал в кругу семьи на Филиппинах…

3. МОСКВА. КРЕМЛЬ. ЗДАНИЕ ЦК КПСС

Февраль 1978 года

В рабочий кабинет Генерального секретаря ЦК КПСС на Старой площади Юрий Андропов вошел ровно в 9.00. Брежнев, с дымящейся сигаретой, по привычке зажатой между средним и указательным пальцами левой руки, склонился над бумагами и что-то меланхолично подчеркивал красным карандашом.

Даже если бы Андропов и захотел привлечь внимание генсека фактом своего появления, сделать это было не так просто: пол огромного кабинета полностью закрывал толстенный туркменский ковер в сдержанно-коричневых тонах, который, словно губка, поглощал все посторонние звуки. В кабинете было тепло, но в меру — два мощных японских кондиционера работали абсолютно бесшумно.

Неслышно ступая, Андропов приблизился к столу и сел на один из двух стульев с высокой резной спинкой, входивших в комплект кабинетной мебели, купленной в прошлом году через представителя «Совэкспортлеса» в Финляндии специально для кремлевского кабинета Брежнева. Хотя в последнее время его хозяин предпочитал чаще работать на даче.

В понимании и трактовке безмолвных кабинетных игр, к одной из которых явно прибегал могущественный Генеральный секретарь ЦК КПСС, никак не отреагировавший на появление в кабинете члена Политбюро и председателя КГБ, Юрий Андропов был самым настоящим профессором и мог просветить на сей счет наиболее тонких и изощренных толкователей иезуитского кремлевского протокола. В данный момент Леонид Ильич Брежнев всем своим озабоченно-деловым видом демонстрировал скрытое неудовольствие, а Андропов, в соответствии с правилами игры, обязан был понять это и ни в коем случае не форсировать события, не задавать вопросы, не начинать беседу первым и уж тем более не проявлять собственную встревоженность. Железное терпение, внутренний такт и уважительность в позе — вот, собственно, и все, что требовалось по правилам этой идиотской, недостойной государственных мужей, игры от приглашенных в кабинет Брежнева.

Андропов молча изучал склонившуюся над бумагами буйную, без малейшего намека на облысение шевелюру Генерального секретаря и как-то отстраненно, вяло подумал о том, что знает об этом человеке практически все.