– Почему? – удивились оба юноши одновременно.

– Потому что ты не барашка кушаешь, а врага! – Бородатый чеченец поднял указательный палец. – Я пробовал человеческую печень, я пробовал человеческое сердце, я знаю.

– Я тоже хочу попробовать, – признался юноша, у которого вся растительность на лице умещалась под острым носом.

– Попроси Ворона отрезать тебе самый сочный кусок от этой девки, которая над компьютером колдует. Как ее зовут? Анфиса? Нет, Алиса…

Заслышав слово «компьютер», произнесенное с ужасающим акцентом по-русски, Хват напрягся. И что за Алиса тут замешана? Не хотелось бы сводить с ней счеты. Убивать женщин всегда противно, даже если это прибалтийские снайперши, отстреливающие русских солдат за деньги. В середине девяностых годов таких в Чечне водилось немало. Хват собственноручно удавил пару подобных тварей, но чувствовал себя после этого довольно паршиво. Как если бы двум беременным канарейкам головы открутил, только еще хуже.

Надеясь, что разговор на интересующую его тему будет продолжен, он напряг слух, стараясь не пропустить ни одного слова, ни одной реплики.

Некоторое время чеченцы возбужденно посмеивались, решая, какие куски пленницы являются наиболее лакомыми, после чего юноша с нежным пушком на верхней губе мечтательно воскликнул:

– Ох, скорее бы уже завтра!

– Тебе так не терпится скушать женскую сиську? – толкнул его в бок местный Че Гевара, штаны которого заметно вздыбились впереди.

– Или какой-то кусок посочнее? – предположил старший бородач, давясь хохотом.

– Думаете, я поверил в эти сказки? – обиделся самый молодой из компании. – Девок трахают, а не едят. А еще им дают в рот. Вот что я хочу сделать, а до завтра еще так много времени.

– Скоро поедим и выходим, – печально сказал его молодой товарищ, бросив взгляд на солнце, проглядывающее сквозь листву. – Пока до Грозного сбегаем, пока обратно вернемся, тут все кончится. Алиса сделает свое дело, Ворон вздрючит ее сам и отдаст тем, кто останется охранять лагерь.

– Тогда она до нашего возвращения не доживет, – мрачно подытожил пожилой бородач. – Их тут с Вороном человек десять наберется, они ее заездят до смерти.

Хват механически отметил его слова, решив про себя, что десяток чеченских боевиков на полдник – это именно то, что ему нужно после многолетнего поста. Что-то около дюжины выродков, безмятежно рассуждающих о том, кто и как станет насиловать неведомую Хвату Алису. Остальных, которые собираются наведаться в Грозный, возможно, перехватят регулярные войска, но это уже чужая забота. Ему, Хвату, важно не сплоховать здесь. Он продолжал прислушиваться к разговору чеченцев, гадающих, умрет ли несчастная пленница вскорости или все же дождется их возвращения.

– Бабы живучие, – неуверенно сказал младшенький.

– Живучие? – усмехнулся тот, что постарше. – Враки. Мрут, как мухи. Уже на пятом заходе совсем шевелиться перестают, приходится их ножами покалывать. А потом все равно отрубаются.

– В прошлом году одна вообще захлебнулась, – напомнил бородач.

– Чем? – изумился младшенький.

– Известно, чем. Не сметанкой, ха-ха.

Хват ожидал какой угодно реакции, только не той, которая последовала после секундного раздумья:

– У, жаль, меня там не было. Такой момент упустил.

– И еще один упустишь, – подначил товарища Че Гевара.

– А ты нет? Мы все лишимся удовольствия. Разве это справедливо?

– Может быть, Аллах нам поможет, – произнес пожилой бородач.