Нет, он собирался повесить! «С каким бы удовольствием я вздернул тебя, старая сука», – в который раз подумал Актер.

Теща не торопилась. Сперва, наверное, пошла на кухню, где хлебал свой утренний чай «белые ночи» ее муж, потомственный академик и подкаблучник, поделилась едкими догадками о причинах раннего звонка и только потом прошлепала по коридору в обратную сторону и постучала в комнату дочери. Хорошо, что у них в квартире не было второго телефона, – она не преминула бы подслушать.

Карина ответила, и у него отлегло от сердца. Какие, к чертям, могут быть неприятности? Он самый счастливый человек на свете, и этим все сказано, он самый сильный, любого, посмевшего причинить неприятность, он сотрет в порошок!

– Я спала. Что-то случилось?

Она выросла в мире, где не надо было бороться за существование, детство прошло без слез, а в школьные годы величайшей бедой был «трояк» по-французскому. За это он и любил ее…

– Конечно, нет! Просто я очень скучаю по тебе.

…и не только за это. Не любить ее было нельзя, и Актер временами не верил, что такое счастье досталось именно ему. По большому счету, абсолютно…

– Я тоже. Так у тебя все нормально?

…незаслуженно. Актер был готов на все, чтобы защитить свое счастье.

– Нормально. Но очень плохо без тебя. Кто бы подумал, что он умеет говорить такие слова? От чистого сердца, а не ради выполнения задания. Не ради Работы.

– Я тоже скучаю, маленький. Потерпи немножко, хорошо? Уже недолго осталось.

Актер представил, как она стоит в коридоре, за много тысяч километров от него, и переступает босыми ногами на холодном паркете.

«А старая карга прячется за углом и подслушивает», – скомкал идиллическую картину другой Актер, начисто лишенный лирики, но умеющий классно выполнять Работу.

– Как Витька?

– Вчера тебя нарисовал.

– Похоже? – Актер даже рассмеялся от умиления: художественными талантами сын никогда не блистал, но каждую неделю ломал по пачке фломастеров.

– Как в зеркале, сам увидишь. Ну, мы пошли баиньки, ага? А то вчера легли поздно…

Тонкая иголка ревности оцарапала сердце. В Питере прошла ее юность. Первая любовь, слезы в подушку и поцелуи при белых ночах, товарищи по универу… Заставил себя спросить нейтрально:

– Эрмитажем любовались?

– С девчонками посидели немного. Когда еще увидеться придется?

– Я понимаю, но ты не увлекайся.

– Ревнуешь, глупенький?

– Есть немного. Все, не стану больше отвлекать. Отдыхайте. Целую!

– Пока-пока! Я тебя тоже очень крепко целую. Тебя и твою блондинку!

– Какую блондинку?

– Которая сейчас с тобой.

Он рассмеялся, еще раз поклялся в любви и повесил трубку. Ладони вспотели, как будто жена действительно застукала с любовницей.

За четыре с лишним года совместной жизни он изменил Карине только однажды, в чем и признался практически сразу, явившись домой среди ночи.

Совратительницу звали Инной.

Что дернуло его с ней связаться? Нет ответа… Во время свидания он смотрел на часы, чтобы не опоздать домой, и все-таки опоздал – Инна перевела стрелки. Она сама его добивалась, с его стороны не было сделано и полшага навстречу. Добилась – и потеряла всякий интерес. В дальнейшем, при встречах, даже не здоровалась. Так она делала сотню раз до него и еще столько же, наверное, после.

Карина простила, отнеслась с пониманием, хотя и находилась тогда на четвертом месяце беременности. О разводе не помышляли и в дальнейшем к этой теме не возвращались, только однажды, во время какой-то поездки по городу, она попросила показать дом, где живет соперница.