|
Журнал о роке и книгу о рокерах. И это тоже здорово — журнал про нашу жизнь и книга про нас. А сегодня ведь Пасха! И мы, похристосовавшись, сидим за столом и, как всегда, совершенно не занимаемся делом, из-за которого собрались. Мы вспоминаем дела десятилетней давности, всякие весёлые истории, из которых, кажется, только и состоит наша жизнь. Да, неприятности как-то стёрлись и ушли, а кайф, который был и есть в нашей жизни, — он здесь. Майк имеет несколько помятый вид — вчера была десятилетняя годовщина его свадьбы с Натальей. Десять лет назад мы беспредельничали на этой свадьбе, которая пела и плясала в огромной квартире идущего на капитальный ремонт расселённого дома. Эту квартиру за символическую, даже по тем временам, плату, снимал наш хороший приятель, гитарист и поэт-бессребреник, любитель Фолкнера и розового портвейна, Паша Крусанов — теперь ведущий редактор и реальный хозяин модного и солидного книжного издательства «Васильевский остров».
Липницкий зовёт меня к себе на дачу под Москвой — отдохнуть, подышать свежим воздухом и поиграть на хороших гитарах — трофеях гастрольной деятельности «Звуков Му». Сашка уже не играет на басу в этом знаменитом коллективе, да и, кажется, никто уже там не играет, кроме самого Петра (он же болгарин Побелка Потолков, он же татарин Рулон Обоев — это псевдонимы Петра начала восьмидесятых). Я с радостью принимаю приглашение, и мы договариваемся вместе встретить древний языческий праздник — Первое мая. Старцев всё пытается перевести разговор в русло литературы — поговорить о будущей книге и будущем журнале. Саша-с-Кримами уже десять лет издаёт рукописный «Рокси» и наконец-то, вроде бы, получил возможность напечатать журнал типографским способом. Ряды «Кримов» и Клэптонов на полках Сашиной квартиры заметно поредели — комната забита теперь папками с сотнями машинописных листов интервью, статей и обзоров рок-жизни нашей страны, на самом видном месте стоит огромная пишущая машинка, к которой Саша иногда машинально поворачивается и тянет руки к клавишам, а потом спохватывается и хватается смущённо за банку с вином и наливает гостям мутный жёлтый напиток. Пока друзья смакуют сухое, мы с Борисом выходим на кухню покурить и поговорить — мы очень давно не встречались. Борис, слава Богу, вернулся из Англий и Америк и занимается записью новых песен на своей уже студии. — Как ты живёшь? — спрашивает он меня. Я говорю, что хотел бы совсем с музыкой завязать, но ничего не выходит. Вроде бы удалось уже, но вот, в Нью-Йорке, в блюзовом каком-то кабаке, поиграл двадцать минут на классном фэндере с тамошними музыкантами и этих двадцати минут мне хватило для того, чтобы снова перевернуть свою жизнь. Можно бросить пить, можно даже отказаться от никотина, но если человек играл на сцене рок-н-ролл, то, как бы он потом ни вертелся, обязательно вернётся к этому. — Да, — говорит Борис, — вот и Сева Гаккель, тоже… Да, Сева тоже одно время предпочитал рок-н-роллу большой теннис, а на последнем рок-фестивале смотрю на сцену — ба! Сева с Ляпиным такое творят, как десять лет назад… Все мы, короче говоря, остались такими же безумцами и сколько ни махай ракеткой и не изображай из себя «волну» как я, сменивши было рок на пантомиму, стоит услышать: «Сатисфэкшн» или «Твист энд шаут» — и всё снова летит к чёрту. Или — к Богу?… Борис вскоре покидает нас — как всегда — дела, запись, снова запись. Майк уезжает с ним — к жене, а Старцев, допив сухое, вдруг начинает назойливо предлагать пойти поиграть в бадминтон, несмотря на то, что два главных игрока — он и Липницкий изрядно нетрезвы, мы с Кирилловым играть не хотим, а на улице дует сильный ветер. Ему всё-таки удаётся уговорить нас, и мы идём на полянку. |
