Кирилл в это время стоял возле окна, с хрустом сжимал и разжимал кулаки, а потому ничего не видел. Тетюр негромко проворчал что-то, удивляясь такой редкостной наивности своего друга и, махнув рукой, достал из кармана не все свои кристаллы, а только несколько. Просканировав тело девушки, он сразу же заметил, что та давно уже поставила себе золотую спиральку, а потому ни при каких обстоятельствах не могла забеременеть. А ещё он и в самом деле обнаружил, что у неё есть проблемы с поджелудочной железой и мигом исправил это и ещё кое-какие чисто женские осложнения, связанные с тем, что эта девица несколько раз лечила триппер.

Тетюру стало даже как-то обидно от того, что под маской невинности скрывалась столь развратная сущность Лизы Соловьёвой. На его взгляд Светка и Танька, которые время от времени промышляли проституцией и не скрывали это от Кира, были обе вместе раз в сто чище и невиннее, чем одна эта юная девица. В каких-то десять минут покончив со своими делами, он пару раз кашлянул, чтобы привлечь внимание Кира и когда тот повернулся и увидел между ног Лизы чуть ли не целую лужу, то лишь огорчённо вздохнул и развёл руками. В следующее мгновение Тетюр вернул на тело девушки ночнушку, халатик и вывел её из временного забытья, после чего встал со стула, отошел от неё подальше и сказал:

— Ну, в общем, Кирюха, эта девушка совершенно здорова. По женской же линии я тебе так скажу. Она не беременна, это раз, а второе заключается в том, что она уже пять болела триппером, но она точно не беременна, поскольку в неё вставлена золотая такая штуковинка, которая не позволяет ей забеременеть, а ещё она только что трахалась с каким-то оголодавшим кобелём, который вдул ей раза три, а то и все четыре, пока мы с тобой занимались твоими экзаменами.

Тут Тетюр слегка шевельнул мизинцем и дверца платяного шкафа сначала медленно, с противным скрипом, отворилась, а потом и вовсе отвалилась от него и упала на пол с жутким грохотом. Кир так и вытаращил глаза на своего тощего заместителя по экономическим вопросам, — бледного типа с какой-то цыплячьей грудью, кривыми волосатыми ножками и хилыми ручонками, на безымянном пальце правой руки которого блестело широкое обручальное кольцо. Лизу Соловьёву, словно подбросило, от этого грохота. Она села на кровати, посмотрела сначала на Кирилла, обалдело хлопающего глазами, потом на своего голого любовника, стоящего в шкафу в позе атланта на фоне кашемирового пальто и двух норковых шубок, подаренных им, а затем на Тетюра, злорадно ухмылявшегося у двери. Лицо её покраснело, а ноздри стали раздуваться от гнева. Её любовник наклонился вперёд, тоже кашлянул и робко пискнул:

— Здрасьте.

Кирилл несколько раз фыркнул носом и, наконец, не выдержав комизма ситуации, громко и раскатисто захохотал, а Лиза, глядя на него так, словно он был Амалом, а она Мастером Миров, в бешенстве зарычала:

— Ненавижу! Убирайся немедленно! Оба убирайтесь прочь! И ты тоже вали отсюда! Ублюдок недоношенный. Как я вас всех гадов ненавижу!

Тетюр цыкнул зубом и попытался степенно выйти, но в его спину врезался стул и он покинул помещение таким галопом, что Кир, ловко увернувшись от брошенного в него будильника, догнал мага только на лестничной клетке. Прыгая на одной ноге со ступеньки на ступеньку, чтобы надеть второй сапог, он продолжал громко хохотать и время от времени поглядывал наверх, дабы не пропустить того момента, когда на лестничную площадку вылетит его заместитель, но этого не произошло. То ли этот тип побоялся того, что Кирилл открутит ему голову, то ли Лиза быстро сменила гнев на милость, а может быть ещё по какой причине, но он остался в квартире. Тетюр, выходя из подъезда, всё же поинтересовался:

— Кирюха, неужели ты сразу не учуял, что у неё в хате хахаль?

— Да, учуял я это, Тетёха, учуял.