В книге я попытался сохранить стиль поведения, некоторые характерные особенности взаимоотношений между самими солдатами, солдатами и сверхсрочниками, солдатами и офицерами; язык общения, состояние и развитие личности молодого человека в процессе прохождения времени от призыва до демобилизации.

Обстановка, условия, и восприятие всего — вокруг солдата происходящие — соответствуют действительности, без каких-либо ура-патриотических прикрас.

Фамилии и имена героев книги могут случайным образом и совпадать, но род войск не указан сознательно, как, в общем, характерный, по моему глубокому убеждению, для большей части армии. В книге нет яркой армейской чернухи. Содержание и межличностные отношения в книге выглядят даже, наверное, гораздо мягче, чем сама суть сегодня.

И, пожалуй, приведу еще один важный побудительный фактор написания этой книги — расхожее мнение об армии: «Сегодня и младенцу хорошо известно, что армия, почти так же как и тюрьма, — дно человеческой жизни…» Армия — дно, как и тюрьма!.. Неужели мы можем согласиться с этим? Можем смириться?! Это страшно!

А мы еще требуем и ждем от своего солдата какого-то патриотизма!..

Мне, взрослому человеку, категорически неприемлемы такие отношения Государства к своему Народу и, как не печально, укоренившиеся уже в общественном сознании, в одном ряду стоящие, два понятия: армия и тюрьма — равенство. Это ужасно! В прошлом нашей страны — мы это прошли! — пусть, да. Но в третьем тысячелетии — нет!

Итак, чем же, на чём, и как могут формироваться патриотические чувства молодого человека в армии?.. Об этом вся книга.

С уважением, автор — Владислав Вишневский.

Часть I. Кирза

СССР

1965 г.

1. Последний нонешний денечек…

Мы едем уже третьи сутки. Мы — это новобранцы, будущие защитники Родины. Нашей Родины. Лучшей в мире страны — СССР. Перед этим нас, выхваченных, выловленных безжалостной военкомовской рукой из теплой, привычной, родной школьной и семейной жизни, перед отправкой к местам будущей службы несколько суток держали на сборном пункте под замком, чтоб не разбежались. Ждали поезда. Там же, внутри, с нами постоянно находилось несколько офицеров и десятка два солдат срочной службы — младшие командиры. Держались они в сторонке, в нашу круговерть не вмешивались, в разборках не участвовали и на всякие каверзные или слишком «умные» вопросы не отвечали. Наблюдали за нами издали, но всегда снисходительно, со взрослой ехидной ухмылочкой.

А мы, пацаны, почти запуганные военкомовскими предсказаниями очень близкими в самом недалеком будущем — именно для нас, обалдуев! — дисбатами-штрафбатами, болтались без дела в быстро освоенном пространстве. Гуляли… «Последний нынешний денек».

Нас здесь собрали и приготовили к отправке — около тысячи пацанов. Распределили по каким-то командам, строго приказали далеко не расходиться — это под замком-то! — и о нас вроде забыли. Вот так, одномоментно — чик! — мы были выключены из родной гражданской жизни. Любимые девчонки, братья, братаны-пацаны; кинотеатры, школы, спортзалы, родные подвалы; бабушки, дедушки, мамы, папы — все это враз осталось там, за дверями, в прошлом. Всё, отбегался. Попался мальчик, не трепыхайся, считай, отпрыгался — ко-опец! Впереди ждет неведомая и страшная армия. И не погулять тебе теперь, мальчик, и не пожить тебе нормальной гражданской жизнью, и не… «Ма-ама, роди меня обратно!» Но это, пожалуй, уже поздно, попал.

Духовой оркестр, аплодисменты, красные транспаранты, парадные речи военкома о почетном доверии Родины, любви народа, долге — остались там, снаружи, со стороны висячего замка, за закрытыми дверями.