Тереза затихла.

Эстелла закончила вместо нее:

— Магазин и правда отсутствовал, но в патроннике была одна пуля. Ты сдвинула легким щелчком предохранитель, сама того не сознавая. Вот и застрелила его.

Тереза завыла. Эстелла накрыла ее руки ладонями, а когда у Терезы потекли слезы, обняла и приласкала. Она не могла остановить рыданий девушки, да, в общем-то, и не пыталась, просто держала ее в объятиях, давая выплакаться на своем плече, пока платье не промокло насквозь.

Джанк включил в гостиной камин. Они уложили клюющую носом Терезу на диван и укрыли пуховым одеялом. Эстелла продолжала обнимать ее. Джанк сел в кресло напротив. Рассвет уже сочился сквозь простыню, прибитую над окном в качестве импровизированной занавески. Джанк сворачивал косяк — то ли вместо стаканчика на ночь, то ли вместо завтрака.

— Ты не торопишься домой? — спросил он.

— Не особенно, — ответила Эстелла. — Посмотрю, что могу сделать здесь.

— Пожалуй, ты права.

Он протянул ей косяк. Эстелла подумала было, что подавится английским суррогатом, но тут запах марихуаны достиг ее ноздрей, и она почти словила кайф. Последним воспоминанием этого дня остался вопрос Джанка, не затем ли она приехала, чтобы убить Берджиса. Да, ее целью был Берджис, но совсем по другой причине.

— Нет, — сказала она.

У транссексуалов исключительно миролюбивый нрав. Разве Джанк не знает?

Тогда зачем ей пистолет? Ну, девушка должна ведь как-то защищаться.

Он подумал, что лучше бы всю дорогу пилил на своих двоих — может, удалось бы привести мысли в порядок. В утренние часы старые шрамы на его щеках почему-то неизменно напоминали о себе, казалось, что кожу посыпали перцем или протерли спиртом. Пепельно-серебристый воздух заряжал энергией получше всяких там саун, бассейнов и витаминных напитков, которые он раньше принимал, чтобы проснуться. Впрочем, Джанк уже забыл, когда спал в последний раз.

Ближе к Халми густой аромат, исходивший от пивоваренного завода, поглотил запах утренней свежести. Джанк пересек клочок земли, покрытый зеленью, где играли питбули, и поднялся по ступенькам на Элмин-Вок, к своей квартире. Дверь была открыта настежь, Джанк услышал, что телевизор включен. Он прошел внутрь.

Гостиная была полна людей в смокингах, черных галстуках-бабочках и длинных пальто «кромби». Это походило на сборище вышибал — все они сидели без дела, глядя, как девушка вещает о погоде, показывая на переместившуюся из Атлантики новую область атмосферного давления, несущую дождь. Бернард, самый крупный и самый старший из них, сидел в стороне, в единственном кресле Джанка. Его парни разместились вокруг: Билл подпирал стену, Фрэнк и Джон устроились на полу. Все они подняли глаза, когда Джанк вошел в собственную квартиру.

— Вот и хорошо, Джон Ки. А то мы тут дожидаемся тебя целую долбаную ночь.

— Извини, БигЛэд. Я собирался вернуться раньше, — повинился Джанк.

— Ладно, нечего тут торчать. Пора двигать.

Нет возражений. Джанк развернулся и пошел обратно. Если бы он собирался слинять, сделал бы это в ту же минуту, когда увидел, что его поджидают. Но Джанк знал, что в ближайшее время ему, хочешь не хочешь, придется разговаривать с Берджисом. Лучше уж разделаться с этим сразу. И потом, если бы он исчез на день или на два, Бернард велел бы своим парням оставить дверь в квартиру Джанка открытой, — любой мог бы войти и украсть все, что пожелает, — чтобы отучить его валять дурака.

— Не выключай телик, — попросил Джанк. — Пусть соседи думают, что я дома.