— А меня похороните на глубине шести футов под тонной бетона.

— Запросто. Вы ведь совсем не дура, не так ли? И не пытайтесь прикидываться, когда мы начнем официальный допрос, иначе, черт возьми, вам туго придется, мисс О'Доннел!

Грин привел Терезу в комнату для свидетелей и оставил одну, сказав, что вернется вместе с напарником, чтобы все было по правилам. Тереза огляделась: в комнате, на тумбе на колесиках, стоял телевизор, а пластиковый стул был не слишком удобным. Когда Грин вернулся, Тереза заметила, что карман его синей куртки оттопыривается, — скорее всего, там лежала кассета.

Первым начал младший офицер:

— Скажите, мисс О'Доннел, как получилось, что на пленке, снятой службой безопасности клуба «Грэйвити», вы запечатлены стоящей над телом убитого Джона Какстона?

— Думаю, я первой оказалась возле Йена, когда его застрелили.

— Так почему же вы не предложили помощь полиции?

— Я могла стать следующей. Мне просто было страшно.

Инспектор Грин не спускал с нее изучающего взгляда. Разговаривая с его напарником, Тереза чувствовала, что он следит за ней, и знала, что он скоро вступит в игру. И когда это случилось, обратила все свое внимание на него.

— Но чего вы боялись? Или кого?

— Мистера Берджиса? — спросил напарник старшего инспектора.

— Нет. Той колумбийки.

— Почему? — снова вступил Грин.

— Она застрелила Йена.

Наступила тишина. Тереза не знала, как истолковать их молчание, и просто ждала, понимая, что Грин не отступится.

— Вы видели, как женщина, которую вы называете колумбийкой, застрелила Джона Какстона?

— Я не видела, как она его застрелила. Зато видела ее с пистолетом потом — когда она пыталась убить меня. Так что, похоже, она и Йена застрелила.

— Эта женщина пыталась вас убить?

— Да. После того как я увидела Йена и выбежала из кабины Джанка, она наставила на меня оружие.

Полицейские обменялись взглядами. Они понимали, что дело осложняется. Помощник Грина, не стесняясь присутствия Терезы, спросил своего начальника:

— Что будем делать? Это на целую ночь! Инспектор повернулся к Терезе:

— Почему вы называете ее колумбийкой?

— Она сама сказала Йену. А он передал мне. Йен познакомился с ней накануне ночью. Она сняла его в баре, в «Уорпе». Всю ночь покупала ему шипучку, а потом отвезла к себе. Йен говорил, что она расспрашивала его о всякой всячине. Напоследок он так распсиховался, что не знал, как поступить. Вот и сбежал, пока она спала.

— Вернее, он подождал, пока она заснет, и потом сбежал. Кстати, а почему он распсиховался?

— Она расспрашивала его обо всем: где он работает, как Берджис ведет дела в турагентстве. Он ей ничего не сказал. Йен был очень сообразительный. Он знал, чем занимается Берджис. Ему было известно про эти хреновые корешки чековых книжек и про кучу денег, стекающихся в агентство невесть откуда. Как только она произнесла слово «Колумбия», он сразу подумал — «кокаин». Йен говорил, что у Берджиса совсем крыша слетела из-за коки. Он считал, что Берджис отмывает деньги для каких-то крутых кокаиновых дельцов.

— Все это вам рассказал Джон Какстон? Что Берджис — отпетый кокаинист, отмывающий деньги наркобаронов, и что женщина подцепила Джона Какстона в баре, чтобы вытянуть из него информацию?

— Нет. Вот так в лоб Йен ничего не утверждал.