Через несколько дней после выхода в море светловолосые люди подошли к Саню. Вместе с ними был пожилой человек из корабельной команды, который говорил по‑китайски. Сань испугался: наверно, он и Го Сы допустили какую‑то оплошность. Но переводчик, мистер Мотт, объяснил, что эти двое – шведские миссионеры и направляются в Китай: мистер Эльгстранд и мистер Лудин.

Китайскую речь мистера Мотта понять было трудновато, но Сань и Го Сы кое‑как уразумели, что молодые люди – священнослужители, посвятившие свою жизнь работе в христианской миссии в Китае. Направляются они в Фучжоу, чтобы создать там приход и начать обращение китайцев в истинную веру. Будут бороться с язычеством и указывать путь в Царство Божие, к истинной цели человеческого бытия.

Не могли бы Сань и Го Сы помочь этим господам освоить многотрудный китайский язык? Кой‑какими небольшими познаниями они располагают, но готовы во время плавания потрудиться, чтобы во всеоружии ступить на китайский берег.

Сань задумался. Он не видел причин отказываться от денег, которые светловолосые люди предлагали за обучение. С деньгами вернуться легче.

Он поклонился.

– Для Го Сы и для меня большая радость – помочь господам проникнуть в китайский язык.

За дело взялись на следующий же день. Эльгстранд и Лудин хотели пригласить Саня и Го Сы в свою часть судна. Но Сань сказал «нет». Предпочел остаться на носовой палубе.

Учителем стал Сань. Го Сы обычно сидел рядом и слушал.

Шведские миссионеры обходились с братьями как с ровней. Много времени прошло, прежде чем недоверие Саня к их дружелюбности уменьшилось и наконец совсем исчезло. Он удивлялся, что едут они не затем, чтобы искать работу, и не затем, что были вынуждены уехать. Этими молодыми людьми двигало искреннее чувство и желание спасать души от вечной погибели. Эльгстранд и Лудин готовы жизнь отдать за свою веру. Эльгстранд был из крестьянской семьи, Лудин – из семьи священника, служившего в глуши. Они показали на карте, где родились и выросли. Рассказывали открыто, не утаивая своего простого происхождения.

Увидев карту мира, Сань понял, что путь, проделанный им и Го Сы, самый длинный, какой человек может проделать, не пересекая собственный след.

Прилежания Эльгстранду и Лудину было не занимать. Учились оба старательно и быстро. Когда судно миновало Бискайский залив, они установили расписание, согласно которому уроки проходили утром и к вечеру. Сань начал задавать вопросы об их вере и их Боге. Хотел понять то, чего не понял у матери. Она знать не знала о христианском Боге. Но молилась другим незримым высшим силам. Как человек может изъявлять готовность пожертвовать жизнью ради того, чтобы другие люди поверили в того Бога, какому поклоняется он сам?

Говорил чаще всего Эльгстранд. Самое важное в его рассуждениях сводилось к тому, что все люди грешники, но могут спастись и после смерти попасть в рай.

Сань думал о своих чувствах к Цзы, к Вану, который, к счастью, был мертв, и к Я.А., которого ненавидел как никого другого. Эльгстранд твердил, что христианский Бог считает самым страшным преступлением убийство человека.

Сань был неприятно поражен. Рассудок говорил ему, что Эльгстранд и Лудин явно не правы. Они все время толковали о том, что ждет после смерти, а не о том, как изменить жизнь человека, пока она продолжается.

Эльгстранд часто повторял, что все люди равны перед Господом, что все они бедные грешники. Однако у Саня в голове не укладывалось, что он сам, и Цзы, и Я.А. встретятся в день Страшного суда на равных условиях.

Он терзался огромными сомнениями. И одновременно дивился приветливости и словно бы беспредельному терпению, какие два молодых шведа выказывали ему и Го Сы. К тому же он заметил, что брат, часто беседовавший с Лудином наедине, радостно впитывает услышанное. Поэтому он никогда не вступал с Го Сы в споры по поводу его отношения к белому Богу.

Эльгстранд и Лудин делились с Санем и Го Сы своей пищей.