В споре победили сторонники ужесточения запрета. Энергичные меры правительства привели к аресту более двух тысяч человек. В 1838 году император назначил специального уполномоченного Линь Цзе-сюя, видного сановника с твердыми принципами конфуцианской морали, в задачу которого входило покончить с торговлей опиумом в Кантоне. Линь объявил «крестовый поход» против аморального бизнеса и приказал членам купеческой гильдии Кантона сдать свои запасы опия. Приказ был выполнен лишь формально, и это убедило Линь Цзе-сюя, что главным поставщиком зелья является президент местной британской торговой палаты. Отбросив деликатность, с которой китайцы всегда обращались с иностранцами, уполномоченный императора распорядился арестовать англичанина и судить его по китайским законам.

Капитан Эллиот почувствовал приближение войны. Оставив большую часть эскадры у пустынного скалистого острова у Гонконга, он с небольшим эскортом отправился в Кантон. Там он обнаружил, что непреклонный Линь Цзе-сюй окружил войсками поселения иностранцев — так называемые фактории — с их сотнями жителей. Чтобы спасти жизни европейцев, Эллиот приказал соотечественникам отдать имеющиеся запасы опия, обещав компенсировать потери из государственной казны. Торжествующий уполномоченный императора тут же уничтожил опий в специальных прудах, заполненных морской водой и известью, и, уверовав, что «варвары трепещут от страха», потребовал от иностранных купцов подписать обязательство, что они больше не будут торговать наркотиком. Объявление о том, что нарушение этих обязательств карается смертной казнью, фактически означало перевод англичан под китайскую юрисдикцию и противоречило принципам британской колониальной политики. Таким образом, конфликт вышел за пределы торговли опием и затронул проблему «экстерриториальности»; уполномоченный императора с возмущением воспринял протесты Эллиота: «Как вы смеете приносить законы вашей страны в Поднебесную?»

Опасаясь ареста, все сообщество иностранных купцов — за исключением американских торговцев чаем, которые подписали обязательство и радовались неожиданной прибыли, — покинуло Кантон, и их торговые суда в конце концов нашли убежище в Гонконге. Убежденный в том, что торговля опием выгодна лишь одному Эллиоту, Линь Цзе-сюй обратился с открытым письмом к королеве Виктории, в котором указывал на аморальность этой торговли. Однако правительство ее величества не собиралось прислушиваться к доводам какого-то китайца, и вскоре прозвучали первые выстрелы «опиумной войны». Линь Цзе-сюй, считавший, что Эллиот укрывает преступника из банды пьяных матросов, который убил китайского крестьянина, приказал своему адмиралу напасть на одно из более чем пятидесяти торговых судов, находившихся под защитой Эллиота, и захватить в качестве заложника любого иностранца. Эллиот, убежденный в том, что адмирал намерен атаковать его эскадру, поднялся вверх по Жемчужной реке и обрушился на китайский флот, потопив несколько кораблей и рассеяв остальные. Когда вести об этих событиях — а также донесение Эллиота, в котором он призывал принять «немедленные и решительные меры» для легализации торговли опиумом, — достигли Лондона, два государства оказались на грани войны.

Китайский император решил, что пришло время раз и навсегда избавиться от англичан, а уполномоченный Линь Цзе-сюй убеждал его, что сделать это будет несложно. Но он недооценил огневую мощь кораблей с паровыми котлами, появившихся в составе британского флота, а также эффективность легких пистонных ружей, которыми была оснащена британская пехота. На вооружении китайской армии находились старинные фитильные ружья и такая же древняя артиллерия — не говоря уже о том, что в качестве средства борьбы с западными канонерками китайцы собирались использовать мастеров боевых искусств, которые якобы могли находиться под водой до десяти часов, чтобы пробуравить отверстия в корпусе вражеского судна.