Оставляю это высказывание без комментариев. Читатель может сам оценить, насколько оно соответствует действительности, если имеет возможность наблюдать жизнь китайцев в российских пределах.

Между тем та же особенность китайского жизнепонимания по-другому проявляется в практической неспособности китайцев совместно работать в эмоционально нейтральной среде, без знаков аффектации и взаимной симпатии. Многим европейцам, которые часто считают китайцев анемичными и бесчувственными, будет, наверное, удивительно узнать, что сами китайцы склонны видеть в европейцах существ бездушных и скучных, которые интересуются только технической стороной дела и даже не умеют дарить подарков.

Сходные несогласия легко обнаружить и в подходах к этической проблеме. Немало европейцев охотно согласятся с Максом Вебером, который утверждал, что китайская этика «лица» «разрушает естественную тенденцию к утверждению целостной личности». Со своей стороны, большинство китайских ревнителей своей культуры убеждены 8 том, что европейская цивилизация поражена язвой эгоизма и индивидуализма.

Китайская культура действительно представляет очень непохожий на западный и вместе с тем очень стройный и последовательный взгляд на человека и человеческую социальность. Этот взгляд в значительной степени игнорирует принятые в европейской традиции интеллектуальные, психические и даже физические границы личности. Основа человеческой социальности в китайском понимании есть «сердце» (синь), которое не разделяет, а, наоборот, соединяет ум и чувство и, аналогичным образом, не разделяет индивиды, а объединяет их, служит всеобщей средой и средством человеческой коммуникации. Китайские философы различали «производное» или «законченное сердце», равнозначное индивидуальному сознанию, и «исконное» или «древнее сердце» — подлинное условие индивидуального сознания. Ничто не мешало им говорить даже о «сердце Неба и Земли», в котором и благодаря которому происходит всякое духовное общение и человек постигает свою изначальную природу.

Но сердце — часть физического тела, которое играет исключительно важную роль классификатора, ритуальной эмблемы в символическом «сердечном общении». Собственно, задача человеческого совершенствования, как об этом писал древний конфуцианский учёный Мэн-цзы, и состоит в том, чтобы от «малого тела» (то есть физической индивидуальности) дорасти до «большого тела» подлинной человеческой социальности, которая есть момент всеобщей типизации всех моментов существования и в этом качестве — покой в бесконечном движении мира. Задача познания при этом, как уже отмечалось выше, заключалась не в утверждении индивидуальной самостоятельности и оригинальности, а во вживании, вникании или, как говорили в Китае, «телесной встрече», усвоении всем своим существом определённого типа опыта, что и было подлинным венцом личного совершенствования.

Этот взгляд на личность предопределил особенности китайских представлений о формах общественной жизни, где безраздельно царит понятие «семьи», в ходе истории обогащавшееся всё новыми смысловыми оттенками и в конце концов явившее образец столь характерного для китайского миросозерцания неразличения буквального и метафорического смыслов. «Семья — это и школа, и корпорация, и секта, и даже весёлое заведение с певичками».

Преемственность в изменениях — вот главный девиз китайской концепции стратегии и основополагающий принцип китайской цивилизации. Великий Путь — это, по слову Лао-цзы, «вечно вьющаяся нить», которая незримо пронизывает все эпохи мировой истории.

Бизнес по-китайски: экономика жизни

Выражение «экономика жизни» на первый взгляд звучит парадоксально, даже нелепо.