Послышался всплеск, и метрах в десяти от понтона всплыл буек, который Андрей прикрепил к найденному ящику.

– Лебедку готовить надо! – Виктор без акваланга бросился в воду и поплыл к берегу.

Надя надела его акваланг и спустилась вниз. Сначала сквозь толщу воды были видны солнечные блики, потом ее окружила мутная илистая взвесь. Как ни старались, Андрей с Виктором подняли со дна несметное количество ила. Темная фигура шевелилась в мутной воде. Надя поплыла навстречу и ощупала край большого железного ящика, затем попыталась отчистить его от ракушек и наслоений. «Неужели это то самое?» – вертелось у нее в голове.

Через некоторое время Андрей знаками дал понять, что ему нужно наверх. Надя согласно кивнула и взяла его фонарь. Он всплыл на поверхность, она осталась одна. На дне выступали очертания ящика примерно метр длиной. А ведь их было несколько.

Надя отплыла в сторону и поглядела на то место. Показалось ей или нет, но метрах в трех есть еще один едва заметный холмик? Тихими, осторожными движениями она стала разгребать ил – и вот он, край еще одного ящика.

Когда спустился Андрей с тросами, она с гордостью предъявила ему свою добычу. Лебедку доставили к понтону на надувной лодке Костик с Виктором.

Они провозились с подъемом груза довольно долго, а когда подцепили первый ящик, под ним обнаружился еще один, поменьше. На этом сюрпризы закончились.

Итог впечатлял – они нашли клад, три железных ящика, брошенных немцами в озеро больше шестидесяти пяти лет назад. Если не считать ужасающего внешнего вида, ящики сохранились прекрасно – не помялись, не дали течи…

Андрей позвонил заказчику, Матвею, тот обещал быть вскорости. Они перевезли ящики на берег, разобрали понтон, хотя просто падали от усталости.

Витька валялся на вытоптанной траве у кострища и любовно поглаживал большой, отчищенный от наслоений ящик. Костик открывал банки консервов. Андрей паковал оборудование, он сказал, что они не останутся тут на ночь. Надя ушла в свою палатку, внезапно ей захотелось прихорошиться. Матвей сказал, что привезет бутылку шампанского, а разве можно пить шампанское с такими торчащими во все стороны волосами и в старой выгоревшей майке?

Она оставила полог открытым, чтобы было больше света, и еще ей хотелось почаще глядеть на сильную, мускулистую фигуру Андрея. Показалось ей или нет, что там, на дне озера, он поглядел на нее с необычным для него интересом?

Так или иначе, жизнь прекрасна. Она улыбнулась самой себе в зеркальце и тихонько запела.

Старожилы называли это место Горелой поляной. Бог знает когда здесь отбушевал лесной пожар, от него не осталось уже никаких следов, а название прилепилось намертво. Сюда, на Горелую, дед водил в детстве маленького Матюшку за грибами и ягодами, учил его различать лесных птиц по голосам. В хорошие годы подосиновики здесь можно было косой косить.

Родители мало занимались маленьким Матвеем, можно сказать, совсем не занимались. Да оно, может, и к лучшему: отец пил, не просыхая, мать с утра до ночи работала – то в колхозе, то на огороде, а когда у нее выпадала свободная минута, прилипала к экрану телевизора, по которому шла какая-то розовая мура из мексиканской жизни.

Зато дед все свое свободное время проводил с любимым внуком. Дед любил проводить время на вольном воздухе, терпеть не мог копаться в огороде.

Как-то, продираясь через подлесок, они вышли к берегу озера. Тогда дед и рассказал Матвею, как во время войны, совсем мальчишкой, он прятался в кустах и наблюдал за странными действиями немцев. Под командой долговязого очкастого офицера они грузили в лодку какие-то железные ящики. Закончив погрузку, отплыли подальше от берега и сбросили эти ящики в воду.