— Да что вы, Максим Сергеевич! — полным сочувствия голосом ответила Ирина Григорьевна. — Если бы я раньше знала, что тут у вас творится, я бы еще не так их встретила, а точнее, проводила. У меня у самой дочь, но все равно скажу, до чего же девки наглые и распутные пошли! Тьфу! А вы не расстраивайтесь. Беда она всегда как катализатор, всех на чистую воду выводит, и плохих и хороших. А вы молодой, красивый, найдете себе другую, получше и покрасивее.

Максим согласно кивнул. Конечно, найдет. Не из-за Аньки он так расстроился, а из-за предательства. Именно в тот единственный в жизни момент, когда ему понадобилась ее помощь, поддержка… А, да что там говорить! Плюнуть и забыть. Права домработница.

— А что, если нам попить чайку? — прервала его задумчивость Ирина Григорьевна. — Я булочек сегодня утром напекла с корицей, ваших любимых. Пойдем?

— Давайте, — с удовольствием согласился Максим. Уж лучше чаю выпить, чем коньяком наливаться в одиночестве, с горечью рассудил он.

— Знаете, — помешивая ложечкой сахар, осторожно заметила Ирина Григорьевна, — я уже многое пережила в жизни, и хорошего, и плохого, и хочу вам сказать, Максим Сергеевич, что жизнь очень милосердна. И она всегда дарит людям утешение, так или иначе, но оно приходит. Вы, конечно, никогда не забудете родителей и будете скучать по ним, но со временем боль станет не такой острой, а затем перерастет в светлую грусть. А что касается вашей личной жизни, то возможно, ваша жена оказала вам большую услугу. Пока нет детей, расстаться всегда легче. Я уверена, очень скоро все у вас наладится. Вот увидите. У хороших людей всегда все налаживается. Как в сказке. — И она улыбнулась. — Правда-правда. И бабушка ваша в это верила. Она была очень сильной женщиной. Столько интересного про себя рассказывала! Мы ведь часто с ней вместе дома оставались, когда ваши родители на работу уходили. И она частенько предлагала мне чайку попить, а за чаем о себе рассказывала. Удивительная женщина.

— Да, бабушка была удивительной, — согласно вздохнул Максим. Если бы она была жива, ему было бы легче. Она бы его поддержала.

— Да. А завещание ее мы с Ариной Николаевной исполнили. Все книги собрали, и они с Сергеем Борисовичем их отвезли в библиотеку.

— Книги? — удивился Максим. — Какие книги? И куда их мама с папой отвозили?

— Вы не знали? — удивилась Ирина Григорьевна. — Аглая Игоревна завещала часть своих книг, классиков в основном, передать в дар районной библиотеке на Васильевском острове.

— Классиков? В библиотеку? Зачем? И в какую? Она же, насколько я знаю, никогда в библиотеки не ходила, у нее своих книг было много.

— Я тоже, честно говоря, очень удивилась. Да и библиотека на Васильевском острове. Она там и не жила никогда. Да и среди книг, признаться, несколько было очень старых, наверняка дорогих. Я еще удивилась, что Арина Николаевна так легко согласилась их подарить.

— Ну, это как раз понятно. Раз бабушка так хотела… — пожал плечами Максим, а потом добавил: — Спасибо вам. Вы очень меня поддержали. Пока Маша не приехала, мне, собственно, даже и поговорить не с кем о случившемся.

— А друзья как же?

Максим вздохнул.

— Нет. Это не совсем то. — Он покачал головой. — Я не могу никому о случившемся рассказывать. Просто не могу.

Ирина Григорьевна ушла. А Максим снова остался один в пустой квартире. И снова ему стало пронзительно одиноко, а в голову полезли тоскливые горестные мысли, и опять ему захотелось напиться. Перед глазами то и дело вставало жуткое видение — мама и папа с перерубленными шеями.