— А ты, смотрю, наглец, холоп.

— Почему? Говорю то, что думаю.

— Ладно, не собачиться же я тебя сюда вызвал. Мне надо встретиться с Козьмой Пурьяком.

Горин кивнул и сказал:

— О том мне известно.

— Его починок недалеко отсюда, в версте. Тебе надо поехать туда и договориться с братцем о моей с ним тайной встрече.

Ключник боярина Толгарова хмыкнул и поинтересовался:

— Тайно, это как? Козьме надо неприметно сюда, на село приехать, или ты сам на починок к нему заявишься? Это, конечно, в том случае, если Козьма вообще согласится встретиться с тобой.

— Согласится. Иначе его гробы никому на Твери не будут нужны.

— Они и Козьме не нужны.

— Тяжелый ты человек.

— Какой уж есть. Но просьбу твою, боярин, я исполню. Съезжу к братцу, поговорю, передам просьбу, привезу ответ. Все сделаю так, как ты повелел.

— Ну и ладненько. Вечером и поедешь. Как стемнеет.

— Поздно. Семья спать ляжет.

— Тогда сам называй время.

— Помоемся, перекусим, чем угостишь, отдохнем немного, и в путь. К ужину надо быть на починке.

— Добро. Так и порешим.

— Значит, мне надо Козьме сказать, что ты, боярин Воронов, желаешь лично и тайно встретиться с ним? Причин не раскрывать?

— А ты о них знаешь?

— Да так, слышал кое-что.

— Слышал — еще не значит, что знаешь. Никаких причин. Просто скажи, что я желаю с ним поговорить.

— Хорошо. Я один поеду, или ты Лавра ко мне приставишь?

— А он-то зачем? Чтобы Пурьяка спугнуть? Один поедешь. Кубарь тебя только до балки доведет. Оттуда прямая дорога к починку. Ты понял, Лавр? — Боярин строго взглянул на своего холопа.

— Понял, Всеволод Михайлович.

— А ну кликни Мирона!

Тот явился без промедления.

— Я, боярин.

— Что с баней, трапезой, местом отдыха?

— Все готово, боярин.

Воронов встал и заявил:

— Тогда отведи их в баню и передай Алексею. Саньку же скажи, чтобы коня моего вывел из конюшни. В Тверь поеду.

— Мне с тобой отправляться? Или еще кого возьмешь? Время-то неспокойное!

— Один поеду. Чему быть, того не миновать.

— Это верно.

— Все, ступайте!

Мирон увел Кубаря и Горина.

Боярин переоделся в дорогое платье, вышел во двор.

Там его уже ждал служка с конем.

— Отворяй ворота, — повелел боярин и запрыгнул в седло.

Служка бросился к городьбе.

Боярин выехал с подворья, проскакал по селу, перекрестился на церковь. За околицей он не пошел по дороге на Тверь, а свернул в лес, на тропу, которая шла в уездный городок Вербеж. Три версты боярин одолел быстро, въехал в селение и сразу направился к подворью Бориса Владимировича Коновалова. Князь Микулинский поставил его здесь, в Вербеже, своим наместником.

Тот находился в саду. Слуга позвал его.

Завидев Воронова, Коновалов радушно, но с заметной долей притворства расставил руки и заявил:

— Какие гости! Всеволод Михайлович!.. Не ждал, признаюсь, но очень рад. В дом пойдем или тут, в саду, поговорим? Ты же за этим приехал?

— В саду, кроме нас, есть кто?

— Да некому тут быть. Садовник недавно помер. Жена моя с сыном в Твери, слуга, ты сам видел, у ворот остался. Более у меня народа нет. Я же не князь Дмитрий Иванович, чтобы иметь свиту.

— Ладно, тогда поговорим здесь. Ты давно из города приехал?

— Сегодня не выезжал.