Жена держалась молодцом. Но что с ней станет, когда меня убьют?
Я выкатился из дому, изгоняя из головы дурные мысли. Погода разгулялась, начинало припекать солнышко, и я понял, что куртку надел зря. Впрочем, без нее было не обойтись — во внутреннем кармане лежал «стечкин»; в латы я облачаться не счел нужным, а вот волыну на всякий случай взял.
Продуктовый маркет размещался на углу. Идти до него было минут десять. По случаю рабочего дня контингент покупателей составляли сплошь старушки, да еще какой-то накачанный неформал разглядывал витрину с колбасами, видимо выбирая наиболее богатый белками продукт. Одет он был как «белый негр»: в короткие штаны до колен, широченную сетчатую футболку, покрытую рэповской символикой, непонятными цифрами и надписями, и высоченные кроссовки «Puma» (они же «Рита»), дорогие, баксов за триста. Фигура у него была типично культуристская, наработанная в зале осанка пауэрлифтера, словно он готовился вот-вот поднять штангу. Я встал рядом с ним и приценился к ветчине. Ветчина мне понравилась, и я поискал глазами кассу.
Неформал обернулся и глянул на меня. Я тоже вытаращился.
Это был Вова Богунов, только значительно возмужавший — видел-то я его последний раз лет в семнадцать. Коротко стриженная башка, круглые глаза и приоткрытый от удивления рот. Теперь я знал, как выглядит древолаз засадный в мирной обстановке. Мы шарахнулись друг от друга. «Сейчас убьет!» — мелькнуло в голове. Похоже, не только у меня одного. Почти наперегонки мы выломились из магазина и рванули в разные стороны. Я — доставая из-за пазухи «стечкин», Рыжий — не знаю, что он мог доставать; оружие в его негритянское платье заныкать было некуда. Когда я оглянулся, Богунов исчез.
С сильно бьющимся сердцем, я вернулся домой. Ни о каких продуктах речи уже не шло. Теща просекла по моему лицу, что опять случилось нечто экстраординарное, и вопросов задавать не стала.
Я, ошалелый, сидел в своей комнате и рассуждал, к каким последствиям может привести наша встреча. Вова теперь знает, что я жив. По его харе было заметно, что он записал меня в покойники, а тут я воскрес и стою рядом с ним в очереди за колбасой. Есть от чего распереживаться. Рыжий меня боялся. И еще я знал — теперь он будет с удвоенной силой стараться меня убрать. Богунов привык доводить дело до конца. Пухлый был прав: свидетель синявинской бойни древолазу не нужен.
— Какая попеня, — сказал я и поймал себя на том, что говорю словами Пухлого.
Почти сразу же раздался телефонный звонок.
— Иди, милый, тебя, — в комнату заглянула Маринка.
— Алло. — Я взял трубку. Это был Чачелов.
— Крейзи убит, — загробным голосом сообщил он.
Меня как током пробило. «Как это Рыжий успел?!» — промелькнуло в мозгу. Я обессиленно опустился на стул.
— Не может быть, — пробормотал я.
— Зарезан у себя в квартире, вчера, — флегматично пояснил Пухлый.
Я аж очком к сиденью прилип — сунь в него лом, наверное, перекусит пополам.
— Я только что Рыжего в магазине видел.
— Да ну? — сказал Вова Чачелов.
— Случайно встретились.
— И что?
— Разбежались моментально в разные стороны.
— Плохо. Теперь он будет охотиться за тобой.
— А что делать?
— Мчаться вприпрыжку в глухие ебеня. Меня такой совет не устроил.
— Есть еще варианты? Пухлый подумал:
— Не торчать напротив окон. Не срать, не пить, не курить на открытом месте. Ходить только по узким улицам. Рыжий будет стараться тебя застрелить. Хотя теперь не знаю — Крейзи он завалил на дому. В квартире «афганку» нашли всю в крови. Купил где-нибудь в секонд-хенде, чтобы не замазаться, чиканул по горлу и сбросил. |