— Хак! — Клинок обрушился на мою ключицу и отскочил от гибкой пластины Доспехов.

Я рубанул, метя по пальцам, сжимавшим рукоять, но промахнулся и встретил гарду. В тот же миг Рыжий пнул меня ногой в грудь. Я полетел спиной вперед, машинально прижав подбородок к груди, чтобы не треснуться затылком. Стоял я не высоко, но все же приложился прилично. Удар выбил из легких весь воздух. Рыжий наскочил на меня, махая тесаком. Я двинул его ногой и отбросил на ступеньки. Перекувырнулся и вскочил.

Богунов успел меня достать, но я был защищен волшебной броней; удар, который должен был лишить меня почки, всего лишь довершил превращение в лохмотья моей многострадальной куртки. Я развернулся, рубанув по дуге. Рыжий крякнул и отскочил. Двигался он неуклюже, странно отклячив зад, — вероятно, изрядно приложился о ступеньки. Теперь перевес оказался на моей стороне. Я атаковал Рыжего, мстя за страх и унижение последних недель. Я накинулся на него, как орел, как лев, как ограбленный купец на застигнутого врасплох разбойника. Мне удалось выбить у него из рук меч, но и Богунов был не промах: левой закатал мне в табло, а ногой так впаял по локтю, что рука отнялась и повисла плетью. Меч выскользнул из пальцев и едва не воткнулся мне в лицо, подброшенный моей же ногою.

Драка пошла на кулаках. Я знал, что Вова не успокоится, пока меня не убьет, и старался ухайдакать его раньше, пользуясь всеми доступными способами. Бой был столь плотен, что не удавалось нагнуться за мечом. Каждый понимал, что столь ощутимый перевес решит исход боя в его пользу, но меч в пределах досягаемости был один, а поднять противник никоим образом не позволял. Я втер Вовану по репе и получил в обратку нехилый ебок с правой. В голове у меня зазвенело, в глазах поплыло, и только яростное желание жить заставило через силу продолжить бой. Богунов был тертым уличным бойцом, и совладать с ним оказалось чрезвычайно сложно. Даже несмотря на то, что я был в Доспехах, которые делали меня на добрый пуд тяжелее. Но и Рыжий не зря качался в тренажерных залах. Мяса и силы в нем хватило бы на троих, а качковой напористости — на весь командный состав чемпионата мира по боксу.

— Сука ты, Рыжий! — выдохнул я. — Зачем?!

— Служба, — исторг Богунов из бочкообразного нутра. — Чтоб Родину любил!

Это были первые слова, которыми мы обменялись. При чем тут Родина, спрашивать было бессмысленно, и я ткнул Рыжему кулаком в пятачину. Тут же он своим копытом сорок третьего размера припечатал меня к стене, а его кувалда сбила рядом с моей головой штукатурку, заставив содрогнуться стену дореволюционной постройки. Я юлой вывернулся из-под его плеча. Богунов попытался зацепить меня левым хуком, но безуспешно. С разбитых костяшек на лету срывались брызги крови. Я пригнулся, пропуская следующий удар, и саданул по скуле. Башка Рыжего мотнулась, он на автомате отвесил мне прямой в челюсть. Я отскочил. В воздухе мелькнул шнурованный сапог «Мартине», и я снова шмякнулся о стену. Парадняк гудел, как пасхальный колокол. Куда-то вверх с визгом и скрежетом пополз лифт, вызванный чьей-то отважной рукой.

Я снова уклонился, разбил Богунову губы неумелым ударом кулака, повторил испытанный маневр с ложным отходом и вломил по переносице. Воздействие это произвело крайне незначительное. Отшибить Рыжему кукушку не получалось. Он опять выметнул фирменное копыто, и мне вновь пришлось таранить стену. Я принужденно выдохнул. Пока спасали протекторы. Без Доспехов он бы меня давно уже размазал по твердой поверхности. Или гораздо раньше рассек, как лесничего. — Получай!

Я двинул противнику по физиономии, успел прикрыться от встречного удара. Ладонь жестко шлепнула по волосам. Я ринулся вдоль стены, избегая контратаки. Оба уха горели огнем. Я развернулся, зажав Рыжего в угол. За спиной у меня снова было свободное пространство и место для маневра.

Открылись двери лифта.