Пять последовавших вслед за этим событием дней люди провели в праздном ожидании: много спали, сытно ели, купались в реке, жалея о том, что опрометчиво опорожнили фляги с вином у ручья. И только Север умудрился отыскать себе занятие. За два первых дня он обучил своего приятеля-камнееда изготовлять из шкур убитых гррызов пращи и метать с их помощью камни, а в последующие три дня наблюдал, как тот, в свою очередь, обучает этому искусству своих товарищей.

— Зачем ты это делаешь? — спросила как-то Халима.— Мы ведь сюда еще вернемся, и не раз. Неужели ты хочешь, чтобы нас встретили градом камней?

— Я действительно хочу, чтобы нас встретили,— ответил Север.— В чужом и враждебном мире хорошо иметь место, где можно отдохнуть и отсидеться. А еще лучше — если тебя встретят дружелюбно. Но для этого камнееды должны, по крайней мере, выжить.

Так и не начавшийся спор на этом и прекратился.

И Вожак, и Пифия поняли, что все равно не смогут договориться и до конца понять друг друга, ибо не только взгляды, но и цели у них были совершенно разными. Если Халима не сомневалась в том, что от обитателей подземелий, и хороших, и плохих, лучше всего избавиться, то Север, как всегда, старался завести друзей повсюду, и здесь тоже. Кроме того, гирканка вовсе не хотела с ним спорить — просто высказалась и все.

Она видела, что Вожак вновь оказался прав: отправившись вперед, они нашли и пищу, и воду, а случись беда, и впрямь могут вернуться и получить здесь убежище. И хотя каменные уроды не вызывали у нее никаких добрых чувств, а их нежно-розовые отпрыски так и просто казались отвратительными, чтобы спасти свою драгоценную жизнь, она, пожалуй, готова была терпеть даже их. Именно так она и заявила остальным, когда Великий Гроор сообщил, что никто из его детей не тронет ни одного человека. Строптивцы вновь посчитали, что теперь лучше всего пробиваться наверх, но, к всеобщему удивлению, на этот раз Пифия не приняла их сторону.

Отряд проводили на вершину того же плато, где люди впервые повстречались с Гррагом, и здесь они расстались с камнеедами. Тем же ходом, что попали в Огненную долину, они выбрались в заросшую лианами маленькую комнату, а миновав его, вошли в круглый зал.

Закрытой оставалась лишь одна, последняя дверь. Север прислонился к ней ухом и услышал все тот же отдаленный металлический лязг.

На следующее утро Соня вскрыла последний замок. Предварительно погасив факелы, отряд вступил в темный зал.

Однако тьма вовсе не была кромешной.

Почти сразу все увидели, что где-то вдалеке пылает пламя, и услышали, что тяжкие удары стали о сталь доносятся оттуда же. Словно кто-то бил молотом по наковальне.

Когда это поняли все, ратники немного повеселели, надеясь, что наконец-то встретят не кровожадных тварей, единственная цель которых — загрызть непрошеного гостя, а тех, кто умеет что-то делать своими руками.

Тем не менее каждый держался настороже, и отряд двигался вперед медленно, стараясь ничем не выдать своего присутствия. Воины уже не обращали внимания на лианы, устремив взгляды вперед. Источник света все приближался, и постепенно стали слышны не только удары молота, но и странная визгливая речь, при звуках которой многие невольно подумали об убитых ими гррызах.

Север поднял сжатый кулак, призывая всех держаться вместе, хотя до сих пор ни одного живого существа им увидеть так и не удалось. И в это мгновение неожиданно стало тихо.

Сперва умолкла речь, а за ней — и удары молота, и Вожак понял, что несмотря на все предосторожности они обнаружены. Он обернулся к своим людям и описал кистью руки полный круг. Воины тут же выстроились в кольцо, беззвучно сомкнув щиты и ощетинившись копьями. И вовремя. Лучники едва успели изготовиться к стрельбе, высматривая невидимые пока цели, как бой начался.