– Мы за год эту грязь не вывезем! – Ингрид Мьесенская с отвращением отшвырнула грязную тряпку прочь и со слезами на глазах уставилась на свои руки.

– За неделю вывезем, – обнадежил ее Тах.

Девушки отозвались на его бодрые слова стоном. Кеннет хотел было выругаться, но покосился на мать и сдержался. Сигрид, надо полагать, устала не меньше других, но в отличие от девушек работала молча, без вздохов и жалоб.

К вечеру недовольство диктатурой Таха дошло до точки кипения, тем более что сам диктатор отлучился на конюшню вместе с Кеннетом, пообещав по возвращении строго взыскать с нерадивых.

– Этого меченого убить мало, – сказала Ингрид Мьесенская, поглаживая поясницу. – Он просто издевается над нами. И защитить некому.

Слова явно предназначались для Сигрид, но та сделала вид, что не расслышала их. Зато расслышала Гильдис Отранская и сочла своим долгом заступиться за любовника, хотя и сердилась на него не меньше других. Возникла серьезная перепалка, которая ни на шутку встревожила Сигрид. За этой вспышкой страстей угадывалась куда более серьезная причина, грозившая перерасти в неразрешимую проблему. Ингрид Мьесенской давно нравился Тах, и она этого никогда не скрывала, в открытую соперничая с Гильдис. И в нынешней ситуации соперничество могло далеко завести молодых женщин. Сколько им придется здесь прятаться – год, два, а может и того больше? На семь полных здоровья и сил девушек приходятся только двое молодых мужчин. Впрочем, есть еще Бес Ожский, тоже далеко не старый, которого Сигрид в своих тайных расчетах, кажется, уже оставила для себя. А что если эти юные особы имеют на этот счет свое мнение? И Сигрид Брандомской до старости придется в одиночестве тешить свою гордость. А ведь у нее дети. Оттар, владетель Брандомский, и Рагнвальд, владетель Хаарский. Сигрид не вправе думать только о себе. Бес Ожский обязан позаботиться о своих сыновьях. Но как же все-таки быть с девушками? Все они последние представительницы древних родов и, кровь из носу, должны дать потомство. Вопрос только в том, где найти для них мужей, не за суранских же купчишек их отдавать?

– Хватит, девушки, – покосилась на вошедших мужчин Сигрид. – Пора спать.

– А в чем дело? – поинтересовался Тах.

– А в том, что нам спать пора, – бросила Гильдис вызывающий взгляд на Ингрид Мьесенскую. – Пошли, Тах.

Ингрид закусила губу, но глаза ее сверкнули из под опущенных ресниц. Можно было не сомневаться – война начинается. Только этого им еще не хватало в этой Богом забытой дыре.

Сигрид долго не могла уснуть, вспоминая не такую уж далекую, но почти уже нереальную жизнь. Там, в прошлом, было все: и радости, и горести, и обретения, и потери, но, пожалуй, никогда ей не было так плохо, как сейчас. И главное, никаког