Изменить размер шрифта - +
В храме с тех пор и поселился юноша.

Креуза же, мать его, вышла за Эолова сына Ксуфа, который, переселившись из Фессалии в Аттику, поддерживал Эрехфея в упорной войне его с эвбейцами, за что царь и отдал ему руку своей дочери. Долго не было у них детей, и вот вздумали супруги отправиться в Дельфы к оракулу Аполлона. «Не услышит ли, думали они, бог нашей молитвы, не благословит ли он нас детьми?». Сам Аполлон внушил им эту мысль.

В тот день, когда Креуза появилась в Дельфах, рано утром вышел из дверей храма благочестивый юноша и приветствовал начинающийся день:

– Вот на пламенных конях своих поднимается над землею Гиперион. Улетают звёзды от лучезарного лица его в область священной ночи! Необитаемые высоты Парнаса освещаются светом пробуждающегося дня, лучи восходящего солнца разливаются на племена людские. От согретой солнцем мирры блогоухание восходит к горе Аполлона, где на священном престоле восседает дельфийская жрица и возвещает народу эллинов волю грозного Аполлона. Дивное служение совершаю я тебе, о Аполлон, в священном храме! Никогда не отступлю я от своего достохвального дела. Величаю тебя, о Феб, величаю тебя воспитатель мой, отец мой – Пеан, Пеан! Радуйся, радуйся вечно, отрасль Латоны!

Таким гимном сопровождал юноша свое служение Аполлону. С песнями увешивал он колонны храма венками и ветвями лавра, окроплял храмовый пол водою, обметал его лавровыми ветвями и отгонял от храма птиц, чтобы не садились они на блистающие золотом зубцы кровли, чтобы не портили священных предметов, принесенных в дар Аполлону. Еще не окончил юноша своего дела, как увидел он: окруженная толпою прислужниц, стройная, величественная видом и уже не молодая женщина приближается к храму. Поражен был юноша величественной наружностью незнакомки и, видя, что не с радостью, как другие, а со слезами подходит она к Аполлонову храму, юноша вышел ей навстречу, спросил о причине печали; спросил, откуда она и как ее имя. Креуза назвала себя, сказала, что она дочь славного Эрехфея и супруга Ксуфа, властвующего теперь над Афинами, что, бездетная, пришла она с мольбою к Фебу – разрешить ее бесплодие. Утаила Креуза прямую причину слезь своих при виде Аполлонова храма; не сказала она, что припомнилась ей давнишняя любовь Аполлона, что вспомнила она про сына, может быть, погибшего, растерзанного дикими зверями; но про участь свою рассказала, скрыв себя под чужим именем.

– Одну подругу мою, – так начала Креуза, – осчастливил некогда любовью своей Аполлон, но скоро покинул ее, вероломный. Ребенок был оставлен матерью тотчас же по рождении, и с тех пор нет о нем никакого слуха. Я хочу вопросить оракула Аполлона об этой злосчастной женщине. Теперь, о юноша, сын ее был бы уже в твоих летах: счастливица твоя мать, что вырастила такого прелестного сына!

А юноша ей в ответ:

– У меня нет матери, и отца я не знаю. Какими судьбами я здесь, мне неизвестно. Жрица храма воспитала меня, как служителя Аполлона, как его достояние.

– О как жаль мне тебя, друг мой! Как судьба твоя сходна с моей: ты горюешь о том, что у тебя нет матери, а подруга моя горюет о сыне.

Так говорила Креуза, но смолкла, увидев супруга своего.

Ксуф возвращался в это время от Трофониева оракула, что в Беотийской Ливадии, и принес от него благоприятный ответ.

Правда, Трофоний не хотел давать полного ответа прежде, чемь не даст его Аполлон, и возвестил лишь, что Ксуф и Креуза не возвратятся бездетными из дельфийского храма. По наставлению юного Аполлонова служителя, Ксуф вошел во внутреннее святилище храма за ответом Пифии; Креуза же, увенчанная лавровым венком, пошла к отдаленному алтарю Аполлона и взмолилась ему о благоприятном ответе. А в это время юный служитель Аполлона продолжал свое дело в притворе храма.

По вот отворилась дверь святилища, и Ксуф возвратился из него; радостно обнял он приближающегося к нему юношу и назвал его своим сыном.

Быстрый переход