Перво-наперво удалить улики! Вдруг, кто-то узнает, что он тоже копировал видео? Доступ к компьютеру у многих, но мало ли что. «Художника всякий подставить может» — подумал он. Свалят всю вину на него. Тут уже политика замешана. На депутата-олигарха настоящая облава, с применением независимых СМИ и боевых демократических блогеров.

Жека стёр файл с ноутбука, отформатировал флешку. Вспомнил рассказы о том, что спецслужбы способны восстанавливать данные ажно с раскрошенных в труху носителей.

Во-вторых, бежать! Мысль ускользнуть из страны, бежать выразилась в том, что Евгений буквально побежал к шкафу, где хранил стопку денег. Набил рюкзак вещами и документами. Задумался о том, куда бежать-то? За границу или в соседний город? В Щёлкино, к родителям. Спрятаться в щель. На берег Чёрного моря, в маленький городок. Жить на эти деньги долго и не напрягаться. Но как быть с…

Приступ паники закончился. Жека расчесался, выгладил рубашку. Пока крутился перед зеркалом отметил исчезновение квадратиков пресса на животе. Они растворились в жире. Организм мстил за не посещение спортзала.

Он вытряс из рюкзака вещи, положил пачку денег обратно в шкаф и дал себе обещание:

«Если останусь жив, никогда не буду пропускать тренировки».

Подъезжая на такси к кинотеатру Евгений почувствовал гнетущую атмосферу. Ни машин, ни строителей. Грязный мокрый снег прикрывает груды кирпичей, какие-то синие ошмётки развеваются на ветру. Тухло, гадко, мокро.

Посреди двора лежит перевёрнутая ручная тележка. Эвакуация строительных таджиков произошла стремительно. Разящая сила миграционной полиции выхватила их прямо с рабочего места.

В недостроенном вестибюле холодно. По полу тянутся провода и кабеля, как ветви отмерших растений. В раскрытые настежь окна видна серая улица. Софиты потушены. Здание будто плавает в сером вечернем тумане. Из под офисной двери выползает жёлтый свет.

Кроме Нелли за компьютером сидел высокий худой парень в толстом свитере. Жека отметил, что с ботинок парня натекла под стол грязная лужица. Нелли показывала ему что-то на экране иногда говорила цифры сверяясь с листочком бумаги в руке. Парень кивал и быстро-быстро печатал.

— Садись, жди, — кратко приказала она новоприбывшему и указала на диван.

Он покорно исполнил просьбу и огляделся. Каждый предмет напоминало о Карине. Это её полки, умные книжки по философии и философии кино вперемешку с журналами мод и каталогами мотоциклов. Глубоко под шкафом он заметил кончики коричневых туфелек. Её туфельки. Переобувалась, задерживаясь допоздна в офисе. Обувь на каблуках натирает ноги, жаловалась она и признавалась, что самые удобные это мотоботы с молнией на голенище.

Нелли перехватила взгляд и усмехнулась:

— Нашу дорогую Карину мы долго не увидим. И это в лучшем случае.

Жека промолчал. Она хотела, чтоб он спросил: «А что тогда в худшем». На что она ответит какую-нибудь неостроумную пошлость. Он уже привык не говорить, то, что она хочет услышать.

Она дополнила:

— А в худшем, Женечка, это нас никто никогда не увидит.

Он снова промолчал.

Если олигарх на меня наедет, думал он, просто отдам все бабки. Я не потратил. А остальные миллионы пусть с неё требует. Со своей стороны я расскажу, что знаю. Он не дурак, понимает, что меня подставили, что она главная виновница. Или не она одна?

Евгений припомнил её знакомства, людей-бультерьеров, наглецов и майоров налоговой полиции, с которыми она тусовалась в ночных клубах и кабаках. О, она точно не одна. И под надёжной крышей. Надо же так попасть! А как мило всё шло. Кино, Кариночка, посиделки с кофеем. И вечер в микрорайоновской квартирке, как преддверие прекрасного романтического путешествия. Хм, а ведь Карина из порно-фильма совсем не похожа на ту милую девушку в комнате. Которая вспоминала прошлое, вспоминала мальчика, с которым целовалась.