Мари. Надо подождать.

Бомарше. К чему притворство? Ты побледнела, тебя бьет дрожь, все это доказывает, что ты ждать не можешь. Милая моя сестрица! (Сжимает ее в объятиях.) У твоего тревожно бьющегося, трепещущего сердца я клянусь тебе! Боже праведный, услышь меня! И все твои святые пусть услышат меня! Сестра, ты будешь отомщена, если он… при этой мысли у меня мутится разум… если он опять… если он, второй раз совершив клятвопреступление, посмеется над нашей бедой… Нет, нет, этого не может быть. Но ты будешь отомщена!

Софи. Все это слишком рано, слишком поспешно! Прошу тебя, брат, пощади ее!

Мари садится.

Что с тобою? Тебе дурно?

Мари. Нет, нет, ничего. Ты напрасно волнуешься.

Софи (подает ей стакан). Отпей воды!

Мари. Полно! Зачем? Ну, хорошо, я выпью.

Бомарше. Где Жильбер? Где Буэнко? Пошли кого-нибудь за ними, умоляю тебя!

Софи уходит.

Как ты себя чувствуешь, Мари?

Мари. Хорошо, очень хорошо. Ты, значит, думаешь…

Бомарше. О чем, дорогая?

Мари. Ах!

Бомарше. Ты задыхаешься?

Мари. Сердце так сильно бьется, что мне нечем дышать.

Бомарше. Разве нет какого-нибудь средства? Может быть, тебе нужно успокоительное?

Мари. Я знаю одно средство и уже давно молю господа о нем.

Бомарше. Ты получишь это средство, и, надеюсь, из моих рук.

Мари. Благодарю тебя.

Возвращается Софи.

Софи. Курьер только что доставил это письмо из Аранхуэса.

Бомарше. Я узнаю печать и руку нашего посланника.

Софи. Я просила курьера спешиться, отдохнуть немного и перекусить, но он отказался, он должен развезти еще много депеш.

Мари. Дорогая, не послать ли служанку за доктором?

Софи. Тебе дурно? О, господи, что с тобой?

Мари. Ты так меня запугаешь, что я в конце концов даже не посмею попросить стакана воды… Софи! Брат! Что в этом письме? Смотри, как он дрожит! Силы оставляют его!

Софи. Брат! Брат!

Бомарше молча падает в кресло, роняет письмо.

Брат! (Поднимает письмо и читает.)

Мари. Дай мне взглянуть! Я должна… (Порывается встать.) О, горе! Я чувствую, это конец. Сестра, хотя бы из милосердия, ускорь этот последний, смертельный удар! Он предал нас!..

Бомарше (вскакивая). Он предал нас! (Бьет себя в грудь.) Вот! Вот! Все омертвело, все глухо в душе моей, точно удар грома поразил меня. Мари! Мари! Он предал тебя! А я стою здесь! Куда? Что?.. Я ничего не вижу, ничего! Ни выхода, ни спасения! (Падает в кресло.)

Входит Жильбер.

Софи. Жильбер! Помоги, посоветуй, что делать! Мы погибли!

Жильбер. Софи!

Софи. Читай! Читай! Посланник сообщает брату, что Клавиго возбудил против него уголовное дело, обвиняя его в том, что якобы он под вымышленным именем проник в дом Клавиго, когда тот был еще в постели, и, угрожая пистолетом, вынудил подписать порочащее его признание, и, ежели брат не поторопится покинуть пределы королевства, они упрячут его в тюрьму, откуда даже посланнику вряд ли удастся освободить его.

Бомарше (вскакивая). Да, пускай, пускай, пускай меня упрячут в тюрьму! Но сперва им придется оттащить меня от его трупа, от того места, где я искупаюсь в его крови! Ах, страшная, отвратительная жажда крови терзает меня! Благодарю тебя, господи, что ты среди невыносимых, жгучих страданий ниспосылаешь людям хотя бы такое утешение, такую усладу! Жажда мести огнем пылает в моей груди, это прекрасное чувство не даст мне зачахнуть под тяжким гнетом тупой нерешительности! Оно поднимет меня надо мною! Я алчу его крови! Возмездие! О, как радостно мне! Как я хочу его настигнуть, схватить, уничтожить!

Софи. Ты страшен сейчас!

Бомарше. Тем лучше. Нет! К дьяволу шпагу! Не надо оружия! Вот этими руками я задушу его, и пусть единственным моим блаженством будет сознание, что я уничтожил его!

Мари.