Несмотря на незначительность его положения и состояния, он был принят весьма радушно. Дамы, заметив, что он горит желанием изучать французский язык, всеми средствами облегчали его старания в наикратчайший срок узнать как можно больше.

Стремясь завоевать себе имя, он напал на мысль доставить жителям Мадрида удовольствие, доселе в Испании не ведомое, — выпустить в свет еженедельный журнал во вкусе английского «Зрителя». Новые приятельницы не преминули всемерно поддержать его, никто не сомневался, что сие начинание будет пользоваться большим успехом; короче говоря, воодушевленный надеждой вскоре занять видное положение, он предложил младшей сестре руку и сердце.

Ему ответили, что он может надеяться. «Попытайте счастья, — сказала ему старшая сестра, — и ежели какая-либо должность, благоволение двора или что-нибудь еще дадут вам право помышлять о моей сестре и ежели она предпочтет вас другим искателям ее руки, то я обещаю вам свое согласие».

Смущенный Клавиго ерзает в кресле.

Младшая сестра отказывает самым достойным женихам, ее склонность к этому человеку растет день ото дня, помогая ей переносить все тревоги ожидания. Его счастье волнует ее не меньше, чем ее собственное, она побуждает его поспешить с выпуском в свет первого номера еженедельника, который появляется под весьма многообещающим названием.

Клавиго в крайнем смятении.

(Невозмутимо.) Еженедельник имеет ошеломляющий успех. Сам король, восхищенный им, оказывает издателю явные знаки расположения. Ему обещают видную должность, как только откроется подходящая вакансия. С этой минуты, начав открыто ухаживать за своею возлюбленной, он тем самым избавляется от всех соперников. Свадьба откладывается лишь до его вступления в обещанную должность. Наконец, после шести лет ожидания, дружбы, поддержки и любви со стороны девушки, после шести лет преданности, благодарности, ухаживаний, торжественных клятв со стороны молодого человека, должность получена и… он исчезает.

Клавиго старается подавить невольный тяжкий вздох, он вне себя.

История эта была слишком широко известна, чтобы люди могли равнодушно отнестись к ее развязке. Уже нанят дом для обоих семейств. Весь город только об этом и говорит. Друзья дома крайне возмущены и жаждут мести. Они взывают к могущественным покровителям, но этот негодяй, уже освоивший все придворные козни, умудрился сделать бесплодными попытки друзей и в своей наглости дошел до того, что осмелился угрожать несчастной девушке и ее сестре, осмелился сказать в лицо их друзьям, явившимся к нему: пусть де француженки поостерегутся, пусть не вздумают вредить ему, а ежели они что-либо против него предпримут, то он в мгновение ока разделается с ними здесь, в чужой для них стране, где им неоткуда ждать помощи и защиты.

У бедной девушки, когда ей передали его слова, начались конвульсии, угрожавшие ее жизни. Движимая глубоким горем, старшая сестра пишет во Францию, откровенно рассказывая о том, какому надругательству они подверглись. Эта весть до глубины души потрясла их брата, он подает прошение об отставке и спешит из Парижа в Мадрид, дабы словом и делом помочь в этой запутанной истории, и этот брат — я! Я бросил все — отечество, семью, долг, положение в обществе, радости жизни, чтобы отомстить в Испании за мою невинную, несчастную сестру.

Я пришел сюда в сознании своей правоты, исполненный решимости обличить изменника и кровью вывести на его лице всю суть его низкой души, и этот изменник — ты!

Клавиго. Послушайте, сударь, я… у меня… я не сомневаюсь…

Бомарше. Не перебивайте меня. Вам нечего мне сказать, а выслушать придется многое. Теперь, для начала, будьте любезны перед лицом этого господина, вместе со мною примчавшегося из Парижа, дать объяснения: какой неверностью, легкомыслием, слабостью, озорной выходкой заслужила моя сестра столь откровенное надругательство?

Клавиго.