— Прекрасно, малышка. Хотя я — царь и один из самых умных людей на свете, но провести тебя мне не удалось.

— И когда Птолемей понял, что египтяне хотят, чтобы мы следовали их традициям, он поженил сына и дочь. И после его смерти они стали правителями. Когда они умерли, править стали их собственные сыновья и дочери. И поныне, спустя почти двести пятьдесят лет, сыны и дочери Птолемея восседают на троне Египта! — выпалила Клеопатра на едином дыхании.

Маленькая царевна искренне гордилась своим родом и была готова доказать всем очернителям их неправоту. Она слышала ужасные сплетни, которыми делилась дворцовая прислуга, не подозревая, что ребенок может понимать их язык. Птолемеи, болтали они, на самом деле никакие не греки, а потомки диких краснорожих горцев Македонии. На это отец учил ее отвечать, что македоняне придали греческой изнеженности силу и гибкость.

— Погляди на Александрию — город, который превзошел Афины в развитии науки, искусства и красоты. Его построили не слабые южные греки, а сами македоняне. Наш Мусейон заставил бы покраснеть Платона с его Академией и Аристотеля и его лицеистов. Да, македоняне вдохнули жизнь в греческий мир! Этот мир погубили бы напыщенные сволочи, которые приговорили к смерти Сократа!

Лицо Авлета раскраснелось, он был уверен в правоте своих горячих слов.

— Александр, и никто другой, оживил мир греков!

— Я все понимаю, папа, — согласилась Клеопатра.

И призналась, что подслушала еще одну сплетню. Будто Птолемеи неверно истолковали закон фараонов, призывающий именовать супругу «сестрой», и положили начало ужасной традиции сочетать браком брата и сестру.

— Проклятые египтяне забыли собственную историю, — проворчал царь. И пояснил, что великий Птолемей, сам знаменитый историк, никогда бы не допустил подобной ошибки. Судя по всему, Авлета не задели эти сплетни, и Клеопатра впервые задумалась о том, что у ее отца не хватает гордости. Она только начала вчитываться в книги, написанные Птолемеем — ее предком, и была уверена, что они с Александром не стали бы терпеть подобных оскорблений.

Поговаривали, что Птолемеи выдумали всю историю с орлом, дабы связать свой род с Александром Великим, но Клеопатра не верила этому измышлению. Бюсты царя Филиппа и Птолемея I выделялись одинаковой формой носов, именно такие носы были у отца и у нее самой.

Авлету пришлась по душе уверенность, с которой дочь рассказывала легенду про орла. И он захотел, чтобы девочка повторила свой рассказ для гостей. Клеопатра надеялась, что сегодня ее снова попросят продекламировать легенду, поскольку посетитель был римлянином. Как и отцу, девочке нравилось производить впечатление на римлян. Они оказались не такими образованными, как греки, и их легче было поразить. Клеопатру щедро одаривали во время ее блестящих выступлений перед иноземцами. Правда, однажды Береника разыскала девочку после приема и, когда никто не видел, больно вывернула ей руку, обозвав грязной римской шлюхой. Девочка бросила на сестру косой взгляд, пытаясь угадать, в каком она настроении на этот раз.

Беренике недавно исполнилось четырнадцать. Угрюмая царевна сидела рядом с Теа, обливаясь потом под корсетом, который ее заставили надеть. Она мусолила длинный локон, будто маленькая. Правой рукой Береника поглаживала кинжал, который прятала под складками длинного платья. Обычно царевна ходила в коротком свободном хитоне — такой носили греческие подростки. Но Авлет и Теа, узнав о ценности Береники на рынке невест, больше не позволяли ей показываться в неподобающем наряде. По традиции полагалось, чтобы старшая дочь царя выходила замуж за брата, но Птолемей XIII лишь недавно появился на свет и лежал в колыбели. А поскольку нынешней царице шел всего двадцать второй год, неразумно было томить прекрасную Беренику в девичестве.