– Ты хочешь сказать – несчастна, потому что Беллмастер на ней не женился?

– Возможно. Хотя, знаешь, она, быть может, и мечтала стать леди Беллмастер, но по-настоящему его не любила. Мелина рассказала мне много неожиданного, и теперь я считаю, мама любила папу, несмотря ни на что.

– Тут сам черт ногу сломит. А как уживались твой отец и Беллмастер?

– Я редко видела их вместе. Они любезничали друг с другом, и только.

– Не пойму, отчего отец его не вышвырнул.

– Может, мама не позволяла, а он так ее любил, что мирился со всем. От Мелины я впервые услышала, почему уволился Джорджио. Когда он ушел, я уже была в монастыре. Дело в том, что «Роллс-Ройс», на котором ездила мама, принадлежал Беллмастеру. И однажды его светлость сказал Джорджио, что машина износилась и надо купить новую, другой марки. Не помню, то ли «Даймлер», то ли какую-нибудь роскошную американскую. И тут Джорджио взорвался. Он как раз мыл машину, а гараж у нас был рядом с комнатами для прислуги, так что Мелина и Карло все слышали. Джорджио заявил Беллмастеру, что никогда не сядет ни в какую другую машину и, если его светлость купит не «Роллс-Ройс», он сразу же уйдет. – Сара даже затряслась от смеха. – Мелина говорит, они прямо-таки орали друг на друга. Наконец Беллмастер отрезал: «Не хватало только, чтобы я покупал „Роллс-Ройс“ в угоду какому-то шоферишке!» Джорджио нас бросил, – это было плохо само по себе, – но перед уходом он еще пошел к Беллмастеру и выложил все, что думал о нем. Тут вмешалась мама, попыталась умиротворить их обоих, но только подлила масла в огонь – Джорджио вышел из себя, высказал и ей все, что на душе накипело. – Сара вновь рассмеялась. – Мелина говорит, ей едва удалось удержать Карло – он хотел вступиться за маму, потому что не жаловал ни Беллмастера, ни Джорджио. Какие они все глупые, правда? Воевать из-за какой-то старой дурацкой машины!

– Так чем дело кончилось?

– Джорджио уехал в тот же день. Шофером сделали Карло, купили новую машину. Но и это не все. О Боже! – Она замолкла, переборола смех и продолжила: – Через две недели Карло – он ведь водил неважно – врезался в трамвай, кажется, в Лиссабоне, и разбил автомобиль вдребезги. А потом… потом… – Сара повернулась к Ричарду, захохотала ему в плечо – говорить она уже не могла, – и в те минуты Ричарда затопила волна беспредельного, неописуемого счастья.

– Так что же потом? – спросил он.

Она отодвинулась и, успокоившись, закончила: «Никогда не догадаешься! Беллмастер заменил ее „Роллс-Ройсом“. Глупо, правда? Столько шума из ничего. Но и смешно. Надо будет посмотреть, описала ли мама этот случай в дневнике. А может, и картинку к нему подрисовала. Как вернемся на виллу, возьмусь за ее дневник».

Вскоре Сара уснула, а Ричард лежал во тьме, размышлял. Он знал – мать ничего об этом происшествии в дневнике не написала, знал, что не позволит Саре его читать, и думал – а не сжечь ли его? Наверно, так и нужно сделать. Сара просыпается поздно и завтракает в постели. Надо бы завтра встать пораньше, найти уединенное местечко и… Тут Ричард посуровел и отказался от этой мысли.