Саша проснулся оттого, что кто-то дергал его за ухо. Он открыл глаза, успел заметить над собой нависший документ и тут же зажмурился: свет был включен.

“Распишитесь в моем приходе”,— прозвучал начальственный голос.

Саша спросил, еще до конца не проснувшись:

— Сколько времени? — и приоткрыл один глаз. “Пишите: два часа пять минут”. Пухлый пальчик потыкал в бланк. “Подпись ставьте здесь”.

В руке у Саши обнаружилась авторучка, и он послушно расписался, второй раз в жизни. После чего окончательно проснулся.

Это был инспектор.

— Вам что, родители открыли? — уточнил Саша.

— Неподотчетные номер двадцать один и двадцать два отключены,— объяснил ситуацию инспектор.— А дверной замок нам как-нибудь подотчетен.— В его голосе прорезалась гордость.

Затем он уверенно подошел к письменному столу и опустился на стул с таким видом, будто здесь и было его рабочее место. Отодвинул в сторону Сашино барахло, расчистив себе поле деятельности, достал неизвестно откуда кипу бумаг, набор канцелярских принадлежностей — в общем, устроился очень основательно. При этом оказался спиной к лежащему Саше, что отнюдь не помешало ему в работе.

Двадцать третий, именующийся Токаревым,— скучно заговорил он.— Ты злостно нарушил предписание о неприменении незаконно присвоенной способности.

Я…— Челюсть у Саши вдруг затряслась, и он заныл: — Я нечаянно… я не хотел… оно само, честное…

Но в настоящее время,— монотонно продолжил инспектор,— этот факт не является основанием для демонтажа ввиду снятия с вас главного обвинения. Согласно существующим правилам, главное обвинение становится известным обвиняемому лишь после его снятия или во время демонтажа. Поэтому теперь могу сообщить. Вы обвинялись в нарушении первой обязанности подотчетных мне граждан: не покидать и не менять клетку. Но подозрение о том, что вы гражданин, скрывшийся из своей клетки и меняющий облик, не подтвердилось Таким образом, будучи всего лишь человеком, то есть неподотчетной стихией, вы подпадаете под действие только хозяйственного права или законов о непреодолимой силе

При словах “хозяйственное право” Саша ощутил в животе вакуум. Почему-то пришло на ум, как хозяйственно поступают с поросятами и цыплятами. Вспомнилась худенькая куриная ножка, съеденная за обедом. Он случайно посмотрел на свою голую ногу.

Страшноватая была речь. Саша понял из нее только одно: во время прошлого разговора его почему-то посчитали не совсем человеком Но почему? Он всегда был уверен: нужно доказывать, что ты примерный ученик, отличник или, наоборот, что ты не щенок и умеешь классно махаться. Но доказывать, что ты человек?.. И потом, как определили, что он все-таки не сбежавший откуда-то “гражданин”, а нормальный школьник? Саша потребовал разъяснений

— Отвечаю по порядку,— сказал инспектор, по-прежнему но удостаивая подозреваемого взглядом — Первое. Поскольку вы скрывались в разных клетках, используя при этом формодержащую силу, мы сделали вывод, что вы наш гражданин Второе. На сегодняшний день все граждане зарегистрированы на своих местах,— следовательно, вы не являетесь гражданином. Кроме того, вы превращались в воду, что подтвердило вашу вопиющую нецелесообразность.

— Что такое цесо… целесообразность? — спросил Саша.

Ни папа, ни дядя Сева таких слов не употребляли.

— Это когда гражданин знает, зачем он,— объяснил инспектор — Вот, например, зачем вы, Токарев?

Токарев открыл и закрыл рот. Очевидно, сказать ему было нечего. Инспектор снисходительно покивал:

— Конечно, вам не ответить.