Викентия Федоровича Животовского, известного кинорежиссера и телевизионного продюсера, больше не существовало.

Тело в дорогом кожаном плаще с узким воротником из голубой норки сползло по блестящему боку «Пежо-406» и застыло на асфальте возле правого переднего колеса.

Сутулый человек внимательно посмотрел на дело своих рук, завернул орудие убийства в носовой платок и спрятал в карман.

Оглянувшись на стеклянные двери телецентра, за которыми невозмутимый охранник разгадывал кроссворд, он вполголоса проговорил:

– Историческая справедливость восстановлена…

Чуть подумав, добавил:

– Частично восстановлена! – и быстрым шагом направился за угол телецентра, где его ожидала машина.

В этой квартире стояла совсем другая тишина – уютная, домовитая. Вот чуть треснул паркет, вот колыхнулась занавеска. Скрипнула оконная рама, с кухни донеслось удовлетворенное урчание холодильника.

Квартира была полна обитателей, но все они в этот поздний и теплый апрельский вечер вели себя тихо, почти не издавая звуков. Впрочем, звуки были.

Из большой клетки, стоявшей на тумбе в гостиной, доносилось постукивание и почесывание. Клетку накрыли платком, но тот, кто находился внутри, вел себя беспокойно.

С дивана доносились время от времени тихие взвизги и всхрапывания – там растянулся крошечный песик породы чихуа-хуа. Песик сладко спал, изредка подергивая во сне лапами. В другом углу дивана лежал, свернувшись калачиком, черный пушистый кот, даже в такой позе казавшийся огромным. Кот не шевелился и не издавал никаких звуков, но, присмотревшись к нему, можно было заметить, что глаза у кота открыты и он посматривает по сторонам весьма настороженно.

Кот Аскольд всегда заранее предчувствовал перемены. В этот раз ему пришлось расположиться на диване, поскольку его любимое кресло заняла Лола. Лола сидела в кресле, поджав ноги, и с увлечением читала толстую книгу. Таким образом тишину с ее стороны нарушал лишь шелест страниц. Вот она перевернула последнюю и захлопнула толстую книгу. Кот от звука не двинулся с места, только вопросительно приподнял одно ухо, Пу И, Лолин любимец, крошечный чихуа-хуа, названный ею так в честь последнего китайского императора, даже не проснулся.

В комнате было раскрыто окно, и внезапный порыв ветра всколыхнул занавеску. Лола слегка поежилась – все же вечером в апреле прохладно. Но лень было встать с кресла и закрыть окно. Только сейчас она поняла, что в комнате темновато. Надо же, как зачиталась… Лола потянулась в кресле и заметила, что кот смотрит на нее очень внимательно.

– Аскольд, а я знаю, что ты не спишь, – протянула она.

Кот не обратил на ее слова ни малейшего внимания, даже не повернул голову в ее сторону. Он напряженно прислушивался к чему-то одному ему ведомому. Лола, прекрасно изучившая кота, тоже стала прислушиваться, но ничего не услышала. Она тихонько потянула к себе тапочки и встала с кресла, потирая занемевшую ногу. В это самое время Аскольд сорвался с дивана и черной молнией бросился в прихожую, после чего сел там у двери, преданно поедая ее изумрудными глазами.

Привычно подивившись такой прыти и так же привычно обидевшись на кота, Лола потащилась на кухню. Она прекрасно знала, что кот Аскольд совершает такие кульбиты только в одном случае – минуты за три перед появлением в квартире Лени Маркиза – Лолиного компаньона. Больше кот ничем не проявлял своего особенного отношения, только иногда мурлыкал по утрам, лежа у Маркиза на груди.

Обиделась же Лола на кота, потому что она его кормила и даже пыталась вычесывать, он же принимал ее заботы как должное и очень редко выражал свою благодарность. Лола забыла в этот момент, как в трудную минуту, когда Ленька бросил ее и уехал с какой-то отвратительной провинциальной кривоногой каракатицей, звери сплотились вокруг нее и помогли пережить трудное время.