Волосы у него были густые и черные, подкрашенные, чтобы скрыть седину, туго стянутые назад, густо смазанные гелем и собранные в идеальный пучок, выгибающийся назад и достигающий края воротника зеленого пиджака. На прическу он тратил часы. Обязательная бриллиантовая серьга сверкала, как и положено, в мочке левого уха. На левой кисти, над украшенными бриллиантами часами “Роллекс”, виднелся изящный золотой браслет. На правой кисти позвякивала в такт его шагам не менее изящная золотая цепочка.

Барри немного постоял перед телефоном, бросая вокруг быстрые, острые взгляды. Обычного человека, только заглянувшего в пронзительные и жестокие глаза Барри Ножа, могло запросто пронести. Глаза были темно-карие и расположены так близко друг к другу, что, если посмотреть в них прямо с небольшого расстояния в течение двух-трех секунд, можно было поклясться, что Барри косой. Черные сросшиеся брови прямой чертой протянулись над довольно длинным и острым носом. Коричневые мешки под глазами говорили о том, что этот человек, вне всякого сомнения, любит выпить и повеселиться всласть. Мутные глаза свидетельствовали среди прочего о частом похмелье. Нож обожал свои глаза. Они были легендарными.

Он набрал номер конторы своего адвоката и заговорил, не дожидаясь ответа:

– Эй, это Барри. Где Джером? Он запаздывает. Должен был со мной встретиться еще сорок минут назад. Где он? Вы его видели?

И голос у Барри тоже был неприятным. Слышалась в нем угроза удачливого новоорлеанского уличного бандита, переломавшего уже много рук и готового с радостью сломать еще одну, если вы слегка задержитесь с ответом или некстати попадетесь на его пути. Голос был грубым, надменным, унижающим собеседника. Несчастная секретарша, снявшая трубку, слышала его уже много раз и хорошо помнила и эти глаза, и змеиные костюмы, и хвостик сзади. Она сглотнула слюну, перевела дыхание, поблагодарила Бога за то, что он говорит с ней по телефону, а не стоит в конторе, хрустя пальцами, и сообщила ему, что мистер Клиффорд уехал около девяти часов и больше она о нем ничего не слышала.

Барри швырнул трубку и в ярости выскочил в холл, но тут же взял себя в руки и спокойно продефилировал мимо столиков и сидящих за ними людей. Было уже около пяти часов, и ресторан начал постепенно заполняться.

Он всего-навсего хотел немного выпить и за хорошим ужином потолковать со своим адвокатом обо всей этой чехарде. Выпить и поесть, вот и все. Агенты ФБР постоянно следили за ним. Джером совсем свихнулся и на прошлой неделе сказал Барри, что, по его мнению, в его конторе установлены подслушивающие устройства. Поэтому они и договорились встретиться здесь и хорошенько поужинать, не беспокоясь, что их подслушают.

А поговорить им необходимо. Джером Клиффорд уже лет пятнадцать защищал всех хоть сколько-нибудь известных новоорлеанских проходимцев – гангстеров, торговцев наркотиками, политиков – и часто добивался успеха. Он был хитер и продажен, и сам охотно покупал тех, кого можно было купить. Он пил с судьями и спал с их подружками. Подкупал полицейских и угрожал присяжным. Заигрывал с политиками и давал им деньги на выборные кампании, если его об этом просили. Джером хорошо знал, как работает система, и, если какому-нибудь мерзавцу-обвиняемому с большими деньгами требовалась юридическая помощь в Новом Орлеане, он неминуемо оказывался в офисе Джерома Клиффорда, адвоката и советника по юридическим вопросам. И в этом офисе он находил друга, который зарабатывал себе на жизнь грязными делами и был верен до конца.