Изменить размер шрифта - +

Снова здорово. Они в любом случае уже между собой все решили, так к чему это притворство? Дениса самодеятельность со стороны родителей бесит из года в год все сильнее.

– Блин, ма!

– Ну что? Может, хоть раз для разнообразия примешь участие в своем будущем?

– Может, хоть раз для разнообразия спросишь, чего я хочу? – Мать требует участия в его будущем, до чего смешно. Она даже университет этот нелепый навязала, не спросив, просто поставила перед фактом. – Мне, блин, далеко не наср…

– Ну ка! По губам надавать?

– Блин. – Денис прикусывает язык. – Я, может, хотел походить на философию, ма.

– Сынок, – снова этот примирительный тон, – я и папа хотим для тебя только лучшего…

Поэтому и отправили в ссылку на попечение родственников. Это определенно лучшее.

– …Но ты бычишься всякий раз, когда мы хотим помочь тебе реализовать себя…

– А ты не слышишь меня!

– …Поэтому, прошу тебя, не расстраивай отца. Ему сейчас намного сложнее, чем мне или тебе. Не без его помощи…

– Ну началось, – Денис закатывает глаза.

– …Ты учишься в образцовом университете и получаешь хорошее образование. Сынок, будь благодарен. Или его старания ничего для тебя не значат?

Денис шумно выдыхает в трубку. Отражение в зеркале выглядит озлобленным и взъерошенным. Он снова зажат со всех сторон. Против авторитета отца, кормильца семьи, не попрешь.

– Ладно, запиши меня на этот курс, если это действительно так важно.

Скорее всего, его фамилия уже давно в бланке на запись.

– Отлично. Спасибо, милый, что относишься к маме с пониманием…

– Обращайся.

– К концу месяца мы с папой что нибудь организуем для твоего дня рождения, поэтому веди себя хорошо с бабушкой и подружись с кем нибудь.

– Как скажешь. – Денис чувствует, что устал от материнского щебета. – Ма, меня на ужин уже зовут.

– Удачи, милый. Еще созвонимся.

 

* * *

 

Природа в этом захудалом поселке, пожалуй, единственный плюс. В больших городах, где новостройки сплошняком, воздух спертый и неприятный. А тут, среди полей и леса, дышится свободно.

Речка, в устье которой стоит Ручейный, мутновато зеленая, скисшая от сильной жары. Запах ила, доносящийся с берега, Денис не переносит на дух. Выше русло изгибается в сторону подлеска. Там, по словам Кати, из молодежи никто не купается, много стекла и коряг. А кто сказал, что Денис планирует купаться? Он и плавать то не умеет. И дай Бог, никогда не научится.

Светлана Николаевна, знакомая семьи и психолог Дениса, поощряет имплозивную терапию: она советует ему чаще смотреть страху в лицо, делать фотографии, чтобы фиксировать этапы борьбы с фобией.

Навык фотографирования, приобретенный еще в школе, сейчас очень кстати. Закат над рекой пылает красным заревом. Денис держится от берега на расстоянии, опасливо поглядывая на жирные шапки тины. Много ли в этом месте утопленников за год?

Он боится, к чему могут привести эти мысли, так что достает из кармана блистер с успокоительным. Кажется, люди называют подобное привыканием, ему все равно. Если таблетки помогут не свалиться в приступе нахлынувшего ужаса, значит, ничего страшного. Покрутившись у берега и так и этак, Денис решает разбавить фотосессию перекусом. Наверное, бутерброды, приготовленные Катюшкой, уже промокли от майонеза. Жесткая осока колышется от ветра и приятно щекочет лодыжки; где то в траве стрекочут кузнечики. Денис жует быстро – больно кусают комары и мошка лезет в уши.

Неожиданно позади раздается хруст веток, и кто то грузно садится рядом, широко разведя ноги. Денис, чуть не подавившись бутербродом, выпучивает глаза.

Быстрый переход