Он еще немного поговорил об убаюкивающем характере массовой культуры, призывающей человека забить на свой внутренний мир и всеми возможными способами двигаться к главной жизненной цели – обогащению, хотя на самом деле главное – это смирение и стойкость духа. Озвучив эту буддийскую доктрину, редактор наконец выдохся и заварил еще чаю.

– Однако, Любочка, я пригласил тебя не за тем, чтобы ты слушала мое стариковское брюзжание. Вернемся к твоему плану сценария. Понимаешь, в чем дело… У тебя твоя Золушка славна только тем, что бедная, а принц – только тем, что богат. Его характер вообще не прослеживается, это не герой произведения, а утешительный приз, который героиня получает в конце за все свои лишения. Ни одного благородного поступка за весь сценарий. Да и героиня, откровенно говоря, не лучше. Жизнь ее шпыняет по полной программе, это да, а где сознательный выбор? Где решения? Идет она у тебя как овца на веревке…

– А куда деваться? – горько перебила Люба. – Такая уж доля женская. Не может же героиня сама ухаживать за мужиками.

– Безусловно. Но у тебя все ее поступки продиктованы жаждой богатства. Мир, в котором ей приходится существовать по бедности, абсолютно ее не устраивает. Пусть у нее нет возможностей самостоятельно изменить свою жизнь, но пусть она у тебя поймет, что на самом деле эта жизнь не так уж и плоха, что счастливой можно быть и не обладая большим счетом в банке. Так же и главный герой. Ладно, олигархом пусть он у нас останется, но сделай его не просто денежным мешком, а интересной личностью. Спасет он, что ли, ребенка у тебя…

– Уж большей пошлости не сыскать! – ядовито перебила Люба. – Только в очень плохих сценариях герои кидаются под колеса машин за чужими детьми или пушистыми питомцами.

– Думай тогда сама. – Махнул рукой Владимир Федорович. – Кто у нас автор, я или ты?

– Хорошо, я с этим разберусь, – вздохнула Люба.

– Давай, милая. Время есть, не торопись. Хорошенько составь план сценария, и потом работа как по маслу пойдет. А пока, чтоб ты не скучала, дам тебе диалоги прописать. Есть у меня тут неплохой детективчик, вполне добротный материал, но разговаривают герои – как стекло жуют. Денька три посидишь над текстом, и готово. А я тебя соавтором запишу. Деньги, кстати, неплохие получишь, детектив – жанр востребованный.

Люба нехотя согласилась. Она не любила работать с чужими текстами, хотя Владимир Федорович часто просил ее об этом. Обладая низкой самооценкой, она считала, что любые ее исправления идут не на пользу сценарию, а, наоборот, делают его хуже. Люба всегда сомневалась, правильно ли поняла идею автора, не будет ли он потом обижаться на нее. Однако Владимир Федорович обычно оставался ею доволен. А это главное.

Глава 2

Стас не думал, что Зоя Ивановна впечатлена его мастерством настолько, чтобы выделять Стаса Грабовского среди других анестезиологов. Однако образ Любы так сильно тревожил воображение, что Стас уже почти готов был, наплевав на правила приличия, запросто подойти к начальнице и сказать: «Слушайте, мне так понравилась ваша подруга, может, познакомите?»

Он корил себя, понимая, что сходить с ума по женщине, о которой ему ровным счетом ничего не известно, – самое глупое занятие на свете.

Чтобы избавиться от наваждения, Стас взял два билета в филармонию на органный вечер, надеясь, что общество любимой девушки и возвышенная музыка приведут его в нормальное состояние.

В тот день он безмятежно сидел в ординаторской и ликвидировал свои долги по аспирантской документации. Варя отпросилась домой пораньше, чтобы навести красоту перед концертом, и Стас все время отвлекался от бумаг, представляя ее в открытом шелковом платье. Под ним наверняка будет шикарный комплект кружевного белья, который он тайно подарил Варе на Восьмое марта, и чулки с широкой ажурной резинкой… А после филармонии они обязательно завернут на часок в бабушкину квартиру…

Тут вошла Зоя Ивановна, и Грабовский поспешно стер с лица мечтательную улыбку.