Мальчишка не знал, что заставило его ударить в смертельную точку из теле сколопендры. Все произошло само-собой: удар, и гадина мертва. Меч слушался охотно, броню пробивал, словно наст на снегу. Перстень? А что перстень? Сидит себе на пальце, врос, притаился… Но не мешает, нет. Да и не замечаешь его вовсе. А хотя… Нет, нет, ерунда это, кажется, небось, только. Что? Сказывать? Ну, лады… Когда меч в правой руке держишь, он будто бы легче, рука почти не устает. И слушается, вроде, тогда охотнее. Что замечу? Странное? Ну, да, скажу, конечно, если замечу…

    Купава и Соломея набрали пропасть грибов-сморчков, пошедших с олениной куда как в охотку!

    В путь пустились за час до полудня, как следует отдохнув.

    Березняк скоро кончился и дорогу им перечеркнула река. Миновали ее быстро, по камням на близком перекате, едва замочив ноги. За рекой лес уже не рос, раскинулись привольные зеленеющие луга. Зайцы так и шмыгали у ног, а в резко-прозрачном воздухе мелькали быстрые тени ястребов-охотников.

    Вишена дождался идущего особняком Таруса. Чародей вопросительно глянул в лицо.

    – Помнишь ли знак, что в Черном мне подбросили?

    Тарус кивнул утвердительно:

    – Как не помнить! Потому и сказал намедни: сколопендра – это раз.

    – А два?

    – Два? – Тарус пошарил взглядом в траве. – Вон тебе и два, Вишена!

    Зеленовато-серое существо неуклюже, но проворно удирало у них с дороги.

    – Жаба?

    Тарус пожал плечами:

    – А почему нет? Была же жаба в знаке… Козодои да летучие мыши в лесах вроде бы не водятся…

    – А гадюки?

    На этот раз чародей промолчал.

    Трава вокруг них становилась все выше и выше, скоро пришлось раздвигать сочные зеленые стебли, чтобы идти. Горизонт, еще совсем недавно ясно видимый, заслонился зеленью. Почва под ногами начала вдруг бугриться неровностями и чем дальше, тем больше. Небо постепенно заволоклось странной белесой дымкой, похожей на туман; вскоре она опустилась ниже, поглотив все вокруг. Странная это была дымка, ее несла она в себе ни капли влаги и оттого казалась удушливой и колючей. Дышать стало труднее, но ненамного.

    Все это заняло минут десять-пятнадцать, никто толком не успел сообразить что к чему.

    Лишь когда Вишена столкнулся с крупным, по пояс, пауком и не без труда заставил его отступить, путники заволновались.

    В этом месте трава больше напоминала дремучий лес – толстые длинные листья, жестче самой грубой дерюги, стебли, более походившие на стволы…

    Туман вскоре исчез и снова Ярило-солнце радостно засверкал в высоком небе. Путники сбились в тесный круг; в центре оказались Тарус и Боромир.

    – Что за чудеса, чародей? – спросил Тикша. – Отродясь такой здоровущей травы не видывал!

    Тарус не очень-то желал разговаривать:

    – Я тоже не видывал…

    – Очередная напасть? – предположил Боромир.

    Чародеи попал плечами:

    – Похоже… Однако, чего стали? Идти надобно.

    Он зашагал первым, разомкнув людское кольцо. Солнце висело вверху и чуть впереди, яркое