Было и еще кое-что; Шарп знал, что этим не ограничится. Он давно отложил палаш, присел рядом со Спирсом, а кавалерист все продолжал свою исповедь, почти счастливый оттого, что может рассказать об этом хоть кому-то, хотя под конец истории он решил скрыть совсем уж неприглядные детали. Горящая трава потухла, стоны и мушкетные выстрелы почти утихли, ветер из бодрящего стал холодным. Шарп взглянул на полосу серой стали, застывшую рядом с ним, как дрессированная змея.

– А что с Эль-Мирадором?

– Он в безопасности.

– Где?

Спирс пожал плечами:

– Сегодня был в монастыре: бил поклоны, нацарапал пару писем.

– Так ты не продал его?

Спирс расхохотался, звук получился хриплый и булькающий: в горле клокотала кровь. Он сглотнул и поморщился:

– Не было нужды. Леру уже сам разобрался.

Да, Хоган это подозревал.

– Боже милостивый, – Шарп снова уставился на поле боя. Когда-то он боялся даже представить себе тело маркизы после пыток Леру, теперь содрогался от мысли о старом священнике, распятом на залитом кровью столе. – Но ты же сказал, что он в безопасности?

Кертис в безопасности, но он же старик, а старикиочень беспокоятся, что умрут прежде, чем закончат все свои дела. Поэтому Кертис переписал имена и адреса всех своих корреспондентов в маленькую записную книжку в кожаном переплете, замаскированную под блокнот с результатами астрономических наблюдений, полный описаний звездных карт и латинских названий. Но любой код можно разгадать.

Леру выжидал. Он собирался заняться Кертисом, когда британцы уйдут, но тут пришли известия о крупной победе, и он приказал Спирсу похитить священника. В этом месте голос Спирса упал до еле слышного шепота:

– Я не мог этого сделать. Зато я украл его записную книжку.

Эль-Мирадор перестал быть нужен Леру: имея эти записи, он мог найти всех корреспондентов, всю европейскую сеть, и убить их одного за другим. Британцы ослепнут. Шарп только качал головой, не в силах в это поверить:

– Почему же просто не солгать? Зачем нужно было отдавать записную книжку? Они же о ней и не знали!

– Я думал, меня вознаградят за это, – лорд Спирс был просто жалок.

– Вознаградят? Добавят немного чертовых денег?

– Нет, – по щеке снова потекла темная струйка. – Я хотел хотя бы разок насладиться ее телом. Хотя бы один раз, – он издал невнятный звук, который можно было принять как за смешок, так и за всхлип. – Но я не получил ее. Взамен Леру вернул мне мою присягу, вернул мне честь, – цинично и горько произнес Спирс.

На темной громаде Большого Арапила зажгли два костра, перекрывшие Шарпу вид на огни Саламанки.

– Где сейчас Леру?

– Скачет в Париж.

– По какой дороге?

– Через Альба-де-Тормес.

Шарп взглянул на Спирса, скорчившегося на земле:

– Ты не сказал ему, что там испанцы?

– Ему не было до этого дела.

Шарп тихо выругался: надо спешить. Потом снова выругался, чуть громче: ему нравился Спирс, но слабость этого человека была ему неприятна, он не мог понять, как можно поступиться своей честью.

– Ты сменял всех наших агентов на одну клятву?

Нет, там еще и деньги, объяснил Спирс, но деньги будут выплачены, когда Леру доберется до Парижа. Они пойдут в Англию на имя Дороти: ее приданое, последний дар вероломного брата.