|
Кинувшегося мне наперерез кочевника я сбил с ног, ударив его в живот тупым концом копья, и, пока не подоспели его собраться, прислонился спиной к теплой стене оврага. Сердце было готово выпрыгнуть у меня из груди, а клейкие слюни трудно было сглатывать. Пока у меня было несколько секунд перед атакой, я постарался восстановить дыхание. На помощь спешенным воинам кинулись их соотечественники, и, когда передо мной оказалось четверо бородачей с легкими саблями в руках, я крепче сжал копье. Все остальное я вспоминаю с трудом, я даже особо не думал над тем, куда бить и как уклоняться. Тело действовало практически само, я только выполнял движения, которые мне казались верными. Скоро мне, как кипятком, обожгло бок, и я почувствовал, как потекло что-то теплое. Удары сыпались один за другим, и вскоре я начал выдыхаться. Не помогало даже то, что я старался держать противников подальше от себя и не переходил к рукопашной схватке. Еще одно неверное движение – и кончик сабли рассек мне плечо, правая рука сразу обвисла плетью. Вместе с вытекавшей из меня кровью я терял и силы. Удар саблей плашмя по голове положил конец бою. Глава 3 Плен – Гайсак, как там этот сын шакала? Не умер? Смотри, головой за него отвечаешь! – Резкий голос и рывок за волосы вывел меня из забытья. – Да, мудрейший, слушаюсь, – раздался рядом еще один голос, и голова моя ударилась о горячий конский бок. – Дарек, куда ты смотришь?! – внезапно рявкнул первый говоривший, и я услышал удаляющиеся шаги. Сначала я не понял, где я, голова гудела так, что мысли никак не могли собраться в одну кучу. Бок и плечо горели, при малейшем движении коня острые иглы боли впивались в меня. Я осторожно открыл глаза и убедился в своем предположении: я висел, перекинутый через круп коня, мои руки и ноги были связаны кожаными ремнями. Поняв, где я, сразу вспомнил обстоятельства, при которых угодил в такое положение. «В плен попал, – констатировал я; следом пришла другая мысль: – Интересно, удалось ли гномам вырваться, или захватили и их тоже?» – Повелитель, чужак очнулся, – прозвучал ответ того, который откликался на имя Гайсак. «Как, интересно, он догадался, ведь я всего лишь открыл глаза?» – слегка удивился я. – Скинь его с лошади, мне хочется взглянуть на него, – послышался голос издалека. Меня бесцеремонно спихнули, и я мешком повалился на землю – ноги и руки, перетянутые ремнями, затекли от долгого бездействия. Я открыл глаза и повернулся набок. Рядом со мной стоял низкорослый кочевник в меховой шапке с наложенным поверху металлическим остроконечным шлемом и в стеганом плотном кафтане с нашитыми толстыми бляхами из нескольких слоев кожи. Плоское лицо с небольшими усиками, узкие глаза внимательно наблюдали за мной, а в руке степняк держал изогнутую саблю. «Стоит показывать, что я знаю их язык, или же нет? – гадал я. – По здравому разумению лучше, чтобы они не подозревали об этом, тогда я, возможно, больше узнаю о том, куда и зачем меня везут». – Ремни сними, – я обратился к нему на шаморском языке, – руки затекли. От звуков моего голоса он сначала дернулся, но потом сплюнул и ответил на своем языке: – И чего лопочет, шайтан его разбери, нет бы на нормальном языке говорил. Мне почему-то сразу вспомнилась Марта и ее отношение к другим языкам. – Тупой, что ли? – Я глазами указал на ремни и вытянул руки вперед. – Ага, разбежался, ремни тебе снимать, – оскалился кочевник, – нашел дурака. Он осторожно оглянулся, стараясь держать меня в поле зрения, и посмотрел на приближающегося к нам второго кочевника. По его горделивой походке, лучшей одежде и богато украшенному кнуту я понял, что это и есть тот самый господин. |
