И вот свершилось! Она уже в городе. До дома – рукой подать. Либо пешком за двадцать минут, либо на автобусе за семь. Они, конечно, поедут на автобусе, потому что чемодан у Веры тяжелый, да и мама, наверное, еще не до конца выздоровела…

Кстати, где она?

– Что, Чайка, не встречают? – спросила у Веры старшая вожатая.

Та мотнула головой.

– Сама-то до дома доберешься?

Вера утвердительно кивнула и, с трудом оторвав чемодан от земли, засеменила в сторону автобусной остановки.

Маршрутка пришла быстро. Вера забралась в салон и всю дорогу, не отрываясь, смотрела в окно. Вдруг маму увидит? Что, если она просто время прибытия автобуса перепутала. Или у нее часы отстают. Или уснула, а будильник не завела… Ведь не могла она просто взять и не прийти.

Но мама по дороге ей не встретилась. Вера одна добралась до дома и, пыхтя под тяжестью чемодана, побрела к подъезду. На лавочке возле него сидели соседки. Они поприветствовали Веру и стали приставать с расспросами, но девочка не желала задерживаться, проигнорировала их реплики и нырнула в подъезд. Преодолев семь ступенек, последнее препятствие, подскочила к двери в квартиру и стукнула по ней коленом. Мама не открыла. «На работу, наверное, вызвали», – подумала Вера. Достала ключ, сунула его в замочную скважину, отперла дверь и с наслаждением втянула носом запах родного дома. Наконец-то!

– Мама, ма-ам! – прокричала Вера, вваливаясь в прихожую.

Никто не ответил. Выходит, ее на самом деле на работу вызвали (Ульяна была ассистирующей хирургической сестрой, и такое часто случалось). Если б она спала, Верин стук и крик давно бы ее разбудили…

Втащив надоевший чемодан в прихожую, Вера закрыла дверь и прямиком направилась в кухню – она проголодалась. Но на полпути вспомнила о том, что перед едой надо мыть руки, и остановилась возле ванной. Потянулась к выключателю, но оказалось, что свет в ванной зажжен. «Как это похоже на маму, – подумалось Вере. – Она такая рассеянная, постоянно забывает гасить свет…»

Мысль оборвалась. Резко, будто налетела на невидимую преграду. Потому что Вера уже открыла дверь в ванную и увидела…

Маму!

Ни на какую работу Ульяна не ушла. Она была дома. В ванне. Лежала, погрузившись в воду до подбородка, и не двигалась. Лицо ее было белым, белее эмалированной ванны, а вода не обычной: не чуть желтоватой от ржавчины в трубах, а розовой, как смородиновый компот, так любимый Верой…

Но самым страшным было не это, а то, что запястья Ульяны перечеркивали две почерневшие раны, похожие на двух жутких пиявок.

– Мамочка… – прошептал девочка, делая шаг вперед. – Мама…

И потянулась рукой к лицу матери. Но когда пальцы коснулись его и ощутили обжигающий холод, Вера шарахнулась назад и закричала так пронзительно, что на время оглохла от собственного ора. А сидящие у подъезда соседки его услышали и поспешили в квартиру Чаек, чтобы узнать, что заставило всегда тихую Верочку издавать такие душераздирающие крики. Когда же им стала ясна причина (увидев Ульяну в ванне, одна начала истово креститься, вторая схватилась за сердце и попятилась), женщины увели уже сипящую Веру в соседнюю квартиру, вызвали «Скорую», милицию и Виктора Сергеевича Радугина.

Ульяну Чайку похоронили жарким августовским днем. Когда траурная процессия проходила по улице, мимо шли горожане в сарафанах и шортах, с надувными матрасами и зонтами от солнца, направляясь на речку.