— Доктор Мартинез. — Надж пытается слабо улыбнуться.

Но маме не до улыбок. Лицо у Надж похоже на кофейный крем, булькающий в кастрюле. Да и остальные не лучше — все в волдырях, точно их в таз с кислотой окунули.

— Ты моя бедная. — Мама отводит со лба Надж крутой завиток. — Что же это с вами со всеми приключилось?

Доктора и мазки сделали, и кровь на анализ взяли, и температуру мерили, а никаких отклонений от нормы не обнаружили.

Мама идет от одной койки к другой.

— Здравствуйте, я Дилан, — представляется ей Дилан, когда она в недоумении остановилась у его кровати.

— Он наше новое приобретение. — Я осторожно подбираю слова. Его даже болячки не испортили — такой же красавчик. Ему так даже больше идет — нежные детские щеки больше не видно, и получился настоящий мужчина.

— Здравствуй, Дилан, — отвечает мама. — А я Валенсия Мартинез, мама Макс.

Заплывшие глаза Дилана округляются:

— У тебя есть настоящая мама? Вот здорово! Что ж ты мне сразу не сказала? Значит, и папа тоже есть?

Логика, конечно, железная, но лучше бы он про это не спрашивал. Мама все отлично понимает и тут же меняет тему:

— Знаете, я недавно читала в газете, что одного шпиона отравили радиоактивными веществами. И вместе со статьей его фотографии напечатали. До и после отравления. Мне кажется, ваши симптомы очень похожи. Хотя по фотографии судить трудно.

— Блин. — Я зажимаю рот рукой — то ли от ужаса, то ли чтоб чего покруче не вырвалось.

— Нет, это не радиоактивное отравление, — раздается голос с порога.

— Джеб! — Мама быстро закрывает за ним дверь поплотнее.

— Откуда ты знаешь? — Я снова начинаю его подозревать. — Ты что, и в этом грязном деле замешан?

— Не замешан. — Джеб укоризненно смотрит на меня. В лице у него ни кровинки. Оно еще белее, чем белая длинная рубаха, по-больничному надетая на нем задом наперед и схваченная тесемками на спине (наверное, чтоб задница проветривалась). Он волочит ногу и от слабости опирается на капельницу на колесиках, от которой длинная пластиковая трубка тянется к вставленной в вену толстенной игле. Короче, зрелище удручающее. Может, напрасно я вечно его подозреваю и обвиняю. Может, пора бы ему поверить?

— Нет, — повторяет Джеб. — Это не отравление, и тем более не радиоактивное. Я бы сказал, это похоже на какой-то… генетический акселерат.

— Генетический ак-се-ле-что? — дергает его за подол рубахи Газзи.

Джеб с минуту подыскивает слова.

— По всей вероятности, с вами происходит реакция на какое-то вещество, которое вступило во взаимодействие с вашими генами. Оно усиливает уже происшедшие мутации и вызывает новые. Кажется, нам всем досталась изрядная доза. Всем, кроме Макс и Клыка. Их ведь с нами в последнее время не было. Но вещество реагирует только с уже модифицированной ДНК. Поэтому оно воздействует на вас, а Акеле и мне хоть бы хны.

В палате наступает удрученное молчание. Два дня меня с ними не было, а уже все наперекосяк пошло и черт знает что случилось.

— Не вижу в этом ничего ужасного. Может, мы теперь еще лучше станем, — заявляет Ангел с леденящим душу оптимизмом. Ее хорошенькое личико похоже сейчас на облитую томатом пиццу с голубыми глазами. — Может, мы теперь все в суперменов превратимся.

— Вот-вот. То-то оно и видно. Все признаки суперменства у вас всех налицо. А чьих бы это могло быть рук де… — Я даже договорить не успела, как меня осенило.